Елена Чалова: Ребенок моего мужа

А вечером, усаживаясь за ужин — дом его всегда ждал, — коротко велел Сергею:

— Приведи мне кассиршу из универмага. Ту, с косой.

Парень просто позеленел.

— Что с тобой? Твоя, что ли, девка?

— Нет... Да... Это племянница моя, Оксана. Ей только шестнадцать, она девка еще — тетка меня сожрет... Она глаз с нее не спускает. Да и неглупая она — учиться в пед пойдет осенью. Не губи... Нам ведь здесь жить.

Цезарь усмехнулся:

— Узнаю родную деревню... хоть и город, а все едино. Ладно, не дрожи, не больно и хотелось.

Вечером Сергей, не находивший места от беспокойства, позвонил тетке и велел запереть Оксанку дома, и, пока он не разрешит, чтоб носа даже в окно не казала.

Но Цезарь словно забыл о девушке. В другой раз он появился через год. Остановился у кассы. Несколько секунд в упор разглядывал девушку. Та вспыхнула, но глаз не отвела.

— Учишься, Оксана?

— Да.

— Нравится?

— Не очень.

— Значит, учительницей ты быть не мечтаешь... А кем хотела бы стать?

— Я хотела бы стать хозяйкой кофейни.

— Кофейни? — Цезарь удивленно задрал брови, а Сергей, молча потевший рядом, тихо умирал от страха.

— Да... — Казалось, девушка совершенно не испытывала смущения, хоть и знала прекрасно, кто перед ней. Она смотрела на мужчину широко открытыми синими глазами и спокойно рассказывала: — Я хотела бы приходить, как хозяйка, в небольшое кафе... Чтобы кофе настоящий и горячий шоколад и булочки всякие необыкновенные... И на прилавке банки с леденцами... У меня была бы красивая мебель и чистые скатерти... Я проверяла бы счета, а иногда сама стояла бы за прилавком. Я умею варить кофе...

— Как «Кофе-Хауз» в Москве?

— Да...

Надо же, с удивлением думал Сергей. Она и не боится словно. Вон, раскраснелась, ладошками всплеснула. И что он в ней нашел... Рот как у лягушонка, скулы высокие — отец был татарин. А девушка продолжала:

— Только, знаете, в Москве все чужие, а в маленьком городе в кафе приходили бы местные... Я знала бы по именам детей, а вечером приходили бы родители. — Она осеклась и махнула рукой. — У нас так не бывает. Если куда и идут, то в пивняк — кому тут кофе варить...

Цезарь засмеялся, покачал головой и пошел дальше. Вечером сказал Сергею:

— Я приду к тебе в гости. Жена дома?

Тот кивнул.

— Пригласи Оксану, хочу поговорить с ней.

Серега пошел к сестре. Та выслушала и спросила:

— Сколько ему лет?

— Не знаю точно — лет сорок пять.

— Батюшки, — всплеснула руками тетка. — В отцы годится.

Но Оксана кивнула:

— Я приду.

Она побежала мыть голову и одеваться. Сергей был удивлен и чувствовал себя не в своей тарелке. Испортит девку — жалко. А и сказать больше, чем уже говорено, нельзя: можно и по рогам получить — Цезарь бывает крут.

Вообще-то, насколько Серега помнил, старшой никогда не был женат. До отъезда на Кипр он либо ездил в Москву по бабам, либо пользовался фельдшерицей из местной поликлиники. А тут, видать, запал. Ну да что будет, то и будет.

Вечером Оксанка пришла на ужин, надев тесные голубые джинсы и простой свитерок. Волосы она распустила, и лишь губы были тронуты розовым блеском. Машка, разглядев ее в прихожей, зашептала:

— Ты что как лахудра-то? Идем в спальню, я тебя причешу. И хоть глаза подкрась.

Та только покачала головой. Сергей чувствовал, что девушка натянута как струна. Она вошла в гостиную и стала посреди комнаты. Цезарь сидел в кресле у телевизора. Он молча смотрел на нее. Сергей мялся за спиной Оксаны и боялся открыть рот.

Пауза затягивалась. И тут из кухни выскочили его близнецы, которым мать строго-настрого запретила появляться в гостиной.

— Оксанка пришла! — вопил один.

— Чего принесла? — не отставал другой.

— Пошли, пока они тут, ты нам почитаешь.

— Есть еще не сейчас дадут, у мамки пироги не готовы...

Оксана смотрела на мальчишек и смеялась. Потом разжала кулачок и дала каждому по карамельке. Тут выскочила Машка и с помощью полотенца и криков:

— Вот отец вас сейчас! — загнала мальчишек в детскую.

Когда дверь за ними закрылась, оказалось, что Цезарь уже на ногах и стоит рядом. К удивлению Оксаны, он оказался с ней одного роста, даже чуть выше — она надела каблуки, — почему-то в магазине показался невысоким. Светлые волосы коротко стрижены, на загорелом лице выделяются светло-серые глаза. Твердый подбородок, тонкие губы — обыкновенное лицо. Она стояла спокойно, чувствуя его запах — дорогой одеколон и что-то еще, словно горьковатый аромат молотого кофе. Цезарь, не мигая, разглядывал девушку. В какой-то момент она все же вспыхнула и опустила глаза. Он усмехнулся и отошел.