Джейн Хеллер: Карибский круиз

— На восьмой, — выпалила Джеки раньше, чем я успела ее одернуть. Генри Причард выглядел вполне безобидным малым, но вы никогда не можете быть уверены, что люди, а мужчины в особенности, выглядящие вполне безобидно, не причинят вам вреда, если только они не сидят в «Шестичасовых новостях» в наручниках.

— Вот черт, не повезло! — вздохнул он. — А я на седьмой.

— Ну, может, мы встретимся за ужином? — с надеждой продолжила Джеки. — Вы ужинаете в какую смену?

Генри заглянул в свой билет и сообщил:

— В ту, которая начинается в шесть тридцать. А вы?

— Нам тоже досталась в шесть тридцать, — наступила очередь вздохнуть мне. Я была в полном отпаде, когда нам прислали авиапочтой билеты и мы обнаружили, что там вместо твердо обещанного агентом нормального для всех людей начала ужина в восемь тридцать стояло совершенно несуразное время. Теперь нам придется ужинать либо со старперами за восемьдесят, либо с грудными младенцами.

Мы поболтали с Генри еще несколько минут, и я должна признать: он оказался весьма симпатичным и обходительным парнем, так что совсем неудивительно, что ему удалось продать больше всех «шевроле» в своем регионе. Но он вдруг резко оборвал разговор.

— Фу ты, я же могу трепаться безостановочно, но мне надо еще позвонить! — воскликнул он с таким изумительным провинциальным простодушием, которого нет и в помине ни у одного жителя Манхэттена. — Может, вы пойдете вперед, а я потом догоню вас?

— Отлично, — решила Джеки. — Мы найдем вас на борту!

— О, я сам найду вас, — заулыбался он. — Не стоит беспокоиться.

Пока Генри и Джеки обменивались последними многозначительными взглядами, я отвернулась к Пэт, которая пристально рассматривала носки своих туфель.

Генри отправился к телефонной будке, а мы двинулись в противоположном направлении.

— Он очень похож на кузена Билла, — на полном серьезе заявила Пэт.

— К черту Билла! — воскликнула Джеки. — К черту всех наших бывших! На корабле обойдемся без них! — Она бросила еще один взгляд на Генри, углубившегося в разговор, потом подхватила нас с Пэт под руки. — Путешествие начинается!

И мы пошли к трапу.

— Улыбочку, леди! — завопил фотограф, как только мы ступили на палубу «Принцессы Очарование» и застряли в холле, дожидаясь, пока толпа пассажиров просочится в узкий проход. Изнутри доносились потоки музыки в стиле калипсо. Стальные барабаны. Трещотки. Весь день. Всю ночь. О Матерь Божья! Если вы бывали в карибском круизе, вас уже ничем не испугать.

— Пожалуйста, улыбочку, леди! — еще раз взмолился фотограф. По его странному выговору я решила, что он из Австралии.

— Нет, спасибо, — отмахнулась я, вспомнив предупреждение турагента, что отделаться от корабельных фотографов не легче, чем от тараканов в нью-йоркских кухнях. Куда бы вы ни повернулись, они тут как тут, ловят ваши фотогеничные позы, и им совершенно наплевать, хотите вы этого или нет.

— Всего шесть долларов, и вы не платите до тех пор, пока не увидите фотографии и не решите, что вам понравилось! — тарахтел он. — Мы немедленно проявляем и печатаем, а каждый вечер выставляем их на специальном стенде у большого салона ресторана.

— Ой, да перестань, Элен! Это его работа. Ну пусть он нас щелкнет, — смилостивилась Джеки и обняла нас с Пэт за талию для группового снимка.

— А я как раз надеялась, — прошептала Пэт, — на корабельного фотографа. Я забыла свою камеру, а ведь надо же привезти фотографии домой детям.

Детям! Мое сердчишко сжалось, как всегда бывает при воспоминании о малышке Люси Ковецки. Ее настороженные карие глазки, мягкие светлые кудряшки, задумчиво-проницательное выражение ее личика… Я подумала, как она себя чувствует без матери, оставшись на неделю с отцом. Счастлива ли она или же страдает от одного его вида рядом с собой. Мне стало мучительно больно от двусмысленности ее положения. Или, может, я сама себя накручиваю? Пытаюсь перенести на нее то, что я могла бы чувствовать, оставь меня моя мать на неделю с блудным, невнимательным отцом и отправься она с подругами на Карибы? Потом я быстро напомнила себе, что Билл Ковецки — совсем не Фред Циммерман; Билл мог поставить свою врачебную карьеру превыше интересов семьи, но он был не волокитой, а всего-навсего доктором, тщившимся потешить свое честолюбие.

— Ну ладно, щелкайте, да побыстрее, — разрешила я. — И сделайте для меня парочку, — я подумала, что стоит привезти одну специально для Люси. От ее тетушки Элен.