Иосиф Гольман - Авдотья и Пифагор

Все опять чокнулись. Выпили до дна, даже обычно не пьющий Марат. Впрочем, выпил-то он восьмиградусное итальянское вино, это не алкоголь. В кружке пива его больше.

Пиф лишь пригубил и поставил бокал на стол.

– А молодой человек не желает прибавления в семье Кураевых? — простодушно спросил Сергей Николаевич, не сильно знакомый с психологическими тонкостями местных взаимоотношений.

Ли Чен ничего не спросил, только внимательно посмотрел — сначала на будущего семейного доктора, потом на своего воспитанника.

– Просто у меня сегодня ночное дежурство. — кашлянув, ответил Пиф. — Предстоит серьезная операция. А если доктор Балтер что-нибудь унюхает — отрежет голову. Знаете, у нас первокурсники поют: «Доктор Балтер очень злой, скальпель носит он с собой».

– Доктор Балтер — серьезный товарищ, — согласился именинник. — Я тут с московским министром разговаривал, так даже он знает твоего учителя.

Пиф не удивился ни известности Леонида Михайловича — это, как говорится, медицинский факт, — ни тому, что Станислав Маратович на встрече с членом правительства огромного мегаполиса интересуется и учителем своего будущего семейного врача, — это как раз в его стиле. Все, что касается Семьи, должно быть изучено досконально.

– А самого Леонида Михайловича вы не знаете? — спросил он, чтоб поддержать беседу.

– Я ему звонил.

Вот теперь Пиф удивился. Так удивился, что даже спросил зачем.

– Чтоб выяснить, кто у него лучший ученик, — ответил Кураев-старший. — Типа хочу предложить стипендию. Услышал, что и ожидал. Так что на стипендии сэкономлю, ты и так достаточно получаешь.

Это было обидно и приятно одновременно. Обидно, что, по большому счету, он, Дмитрий Светлов, в основном находится на содержании Кураева. Ну, а приятно… Сотня балтеровских учеников мечтала бы услышать подобное. Хотя и в ученики попадает, наверное, лишь каждый сотый желающий.

Дуняша с уважением посмотрела на друга детства. А может, не только с уважением: заметив ее взгляд, Марат напрягся, аж желваки на лице заходили. С каким бы счастьем он отделал Пифа где-нибудь в спортзале, а еще лучше — на улице!

Но у отца своя игра, и Марат, похоже, начинал ее понимать.

Главный мотив оставался прежний — свой, надежный, порядочный и суперумелый врач. Побочно же папан, похоже, воспитывает своего великовозрастного сынишку. Он не раз объяснял вербально: не должен тигр считать своим соперником барашка. Едой — может, подушкой под голову или еще как — пожалуйста, но соперником — нет. Иначе может произойти смешение основных понятий и целей.

Во время одной из таких бесед Марат спросил отца:

– А если бы она выбрала Пифа, мне следовало уступить?

– Не знаю, что следовало бы, — ответил отец. — Знаю, что не следовало.

– И что же не следовало? — пошел до конца Марат.

– Метать бисер перед свиньями, — откровенно выложил Станислав Маратович. — Если ты хочешь осчастливить человека, а человек этого не хочет, пусть идет на… — отец перешел на обычно не принятую в их доме терминологию. — Найдутся тысячи желающих.

– А разве не ты учил меня добиваться всех поставленных целей?

– Всех правильно поставленных целей, — уточнил отец.

И завел свою старую песню про бар и холопов. Если холоп желает остаться в холопстве и не мечтает стать барином — пусть остается.

А потом зачем-то рассказал дурацкую историю из собственной студенческой молодости. У них с Сергеем Николаевичем в группе учились три венгра. Одного звали Пидер.

Педагогам на перекличках неудобно было произносить это слово, и они старались его изменить. Чаще всего говорили «Питер», созвучно и безопасно. Вот только венгр не любил, когда его имя искажали, и поправлял преподов: Пидер, мол, я, а вовсе не Питер.

И тогда один пожилой преподаватель, ко всем студентам обращавшийся только на «вы» и слывший поборником демократии, ответил венгру максимально демократично.

– Пидер так Пидер, — спокойно сказал он. — Хочешь быть Пидером — будь им.

Фраза разлетелась по институту и стала крылатой. Настолько крылатой, что дошла до парткома, правда, без оргвыводов.

Марат честно выслушал историю и тоже не смог сделать оргвыводы. Зачем отец ее рассказал? Он ведь никогда ничего не делает зря.

Семейный праздник шел своим чередом.

Наконец дошла очередь до Пифа. Именинник встал напротив него с наполненным бокалом. Пиф предусмотрительно налил в стопку минералку, чтобы можно было, больше не привлекая внимания, опустошить ее до дна. Впрочем, вряд ли сейчас станут поднимать тост за прибавление в семействе…