Ангелина Маслякова: Не Dolce Vita

Только теперь я поняла, что на самом деле не знаю ничего. Почему Антона так раздражали мои вопросы? Почему он знал о возможности теракта, но не говорил мне? И вообще, откуда он все это знает?

По прошествии многих месяцев Антон так и оставался для меня загадкой. Оказывается, все, что мне известно о нем, — только верхушка айсберга. Я видела лишь внешнюю красивую оболочку, которая меня подкупила и усыпила мою бдительность. Я растаяла и полностью доверилась ему, даже не ставя под сомнение его слова и поступки. А надо было задуматься давно. Задуматься серьезно — еще тогда, в Москве, когда против него были выдвинуты обвинения в шпионаже, когда ему было отказано во въезде в Россию. А он клялся и божился, что все это ложь, выдуманная из-за конфликта между акционерами ради коммерческой выгоды, ради того, чтобы лишить его поста генерального директора совместного российско-итальянского предприятия. Кто же тогда лгал?

С моих глаз спала пелена. Передо мной ясно и четко проступила реальная картина. Несмотря на все заверения в том, что он не агент спецслужб, Антон каким-то образом связан с ними. Натовскими или итальянскими — это уже не важно. Иначе откуда бы он знал все то, что рассказал мне? Я была уверена, что раньше он обманывал меня. Зачем и почему, не знаю. Вполне возможно, потому что действительно любил меня и боялся потерять, сказав правду. Но это меня уже не трогало. Я чувствовала себя обманутой и преданной. Все, что мне сейчас хотелось сделать, — это узнать всю правду, какой бы горькой она ни была. Антон просто обязан был мне теперь все объяснить.

— Ты работаешь на спецслужбы? — напрямую спросила я.

Антон долго молчал и не поднимал глаз. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Лицо оставалось абсолютно непроницаемым. Я не торопила Антона с ответом — догадывалась, что ответ дается ему с трудом и большими сомнениями. Чувствовала, что если не буду на него давить, то услышу правду, а если начну скулить, плакать или кричать, то в ответ получу очередную красивую ложь. Наконец он заговорил:

— Я собирался сказать тебе об этом еще в Москве, перед тем как уехать в Рим. Не думал тебя обманывать. Я не мог тебе сказать всей правды по многим причинам. Пойми сама, моя работа подразумевает молчание. Но главная причина — я не хотел потерять тебя. Ты так сильно переживала, и я не решился расстраивать тебя еще больше. К тому же я очень хотел, чтобы ты ко мне приехала в Италию… — Он замялся. — Сомневаюсь, что, узнав всю правду, ты решилась бы на этот шаг.

— В чем же заключалась правда, которую ты мне так и не сказал? — продолжала настаивать я.

— У меня действительно закончилась рабочая виза, поэтому я не мог оставаться в России, — неопределенно начал Антон.

— Не юли, — прервала его я. — Мне не нужны басни. То, что у тебя закончилась виза, что тебе не продлили контракт, что тебя обманули и подставили, я уже слышала не раз. Я сыта этим по горло. Скажи мне, в конце концов, правду! Я имею право ее знать.

— Я не шпион и не разведчик, — начал Антон. — Да, в некотором роде я связан с секретными службами, но моя работа заключается лишь в сохранении и отстаивании интересов итальянского государства в совместных экономических проектах. Я работаю, как все. С той лишь разницей, что согласовываю принятие важных решений со своим правительством.

Антон замолчал в ожидании моей ответной реакции. Главное было озвучено, все остальное уже не имело значения.

— Значит, тогда в Москве ты меня обманул. Ты шпионил в пользу Италии, — не спрашивала, а констатировала я.

— Я не шпионил. Я просто тогда не сказал всей правды.

— Нет, — упрямо покачала я головой, — ты меня обманул. Ты не молчал в ответ на брошенные в твой адрес обвинения, ты их отрицал. Причем отрицал категорично, так что у меня даже не было сомнений в твоей виновности. Как я могу быть уверена, что ты и сейчас не врешь мне? Может, ты вновь сочинил прекрасную легенду? А правда так и останется для меня тайной за семью печатями.

И без того бледный и мрачный, Антон побелел еще сильнее. На висках проступили и запульсировали голубые вены. Он нервно сглотнул и напряженно посмотрел на меня, словно обвиняемый в ожидании приговора.

— Ты меня обманывал с самого начала, — продолжала я. — Еще когда мы познакомились. Ничего не говорил о себе, о работе, о родителях, о том, где живешь. Ты лишь требовал слепой веры в тебя, чего, собственно говоря, и добился. Уж не знаю, может, вас различным способам убеждения и всяким другим штучкам обучают в разведке или, не знаю, где ты там работаешь, но в итоге ты своего добился. Я, как в гипнозе, шла за тобой, а мои редкие попытки выйти из-под твоего влияния всегда заканчивались провалом. Сам посуди, я уехала от тебя из Омана. Думала, что навсегда и безвозвратно. Но стоило тебе появиться передо мной, как я вновь мчусь за тобой на край света. Что это, если не гипноз?