Татьяна Тронина - Злюка

Мелани (в миру известная как Марина Игоревна Артемова) с удивлением перечитывала статью в Интернете, которая касалась ненавистной «пЕсательницы» (так ее называла Мелани) — Марго.

Опять Марго хотели убить, опять этот Арбузов… Скорее всего, несчастный дядька, который ни в чем не виноват — его подставили наверняка. Такие люди, как эта Марго, на все готовы ради рекламы!

Мелани уже полтора месяца жила в гостинице Видногорска. И прекрасно себя чувствовала — с утра до вечера сидела в Сети, писала посты на злободневные темы, касающиеся современного искусства.

Популярность ее блога невероятно подскочила — огромное количество друзей, масса перепостов… Мелани цитировали, ею восхищались, ею гордились, называли «совестью нации». К тому же не так давно Мелани предложили вести литературные рубрики на нескольких известных сайтах… Словом, появилась даже возможность подзаработать, сидя в виртуальных Сетях.

Сын Лешка там, в Москве, сначала отчаянно скучал по ней. Он ведь вроде комнатного растения рос… А тут, после отъезда матери, пришлось ему стать самостоятельным.

Словом, Мелани уже всерьез задумалась о том, чтобы сменить род деятельности и стать журналистом‑фрилансером. Она не жалела о том, что в один прекрасный день поехала в Видногорск, чтобы разоблачить Марго.

Этот поступок разом изменил жизнь простой учительницы. Статьи Мелани в Сети дали свои результаты — уже столько людей задумались над состоянием современной культуры!

Но надо было возвращаться в столицу. Не век же в гостинице жить, в чужом городе… Мелани рассчиталась за номер, мило побеседовала с администраторшей, собрала чемодан.

До отправления поезда было еще три часа, и потому Мелани, оставшись в номере, по привычке заглянула в Интернет. И тут эта статья о Марго.

Надо немедленно отреагировать!

Женщина принялась быстро набирать новый пост: «Я ничуть не удивлена тем, что доведенные до отчаяния читатели готовы растерзать нынешних авторов. Поговорка «Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет» — обрела новый смысл…»

Дописать Мелани не успела. Дверь без стука распахнулась, и в номер ворвалась Паша, горничная, — еще молодая, но уже одышливо‑полная, с вечной гримасой недовольства на лице женщина. Мелани с Пашей особо не общалась, но знала, что Паша — мать‑одиночка, растит сына и отец у нее на иждивении, алкоголик.

— Вы еще тут? — кисло спросила горничная (верно, опять в дурном настроении).

— У меня еще есть время, — рассеянно заметила Мелани. — Паша, вы пока в ванной можете прибираться.

— Спасибо. Спасибо за ценные указания, — язвительно заметила та и принялась греметь ведрами в ванной. — «Вы пока в ванной можете прибираться…» Совсем обнаглели московские. Белой костью себя чувствуют. А я, выходит, быдло.

— Паша, не хамите. Вы думаете, раз я съезжаю, вам можно мне гадости говорить? И не надейтесь. Спущусь на ресепшен и напишу о вас в жалобной книге.

— Пишите. Только и знаете, что целыми днями пишете! — рыдающим голосом завопила из ванной комнаты женщина. — А каково другим людям жить здесь, не в Москве, вы даже не представляете… Жируете там. Все соки Москва из России выпила!

— Паша, кто из нас двоих жирнее, можно поспорить.

— Да! Вы, москвичи, такие! Палец в рот не клади — откусите. Вам слово, а вы в ответ сто! А я не жирная, я, может, от неправильного питания на одной картошке опухла!

— Паша, я тоже не черную икру ем. Я обычная учительница.

— А! — Горничную словно подстегнули. — Учительница! Знаю я вас, учителей. Садисты! Вампиры! Поборами занимаетесь, всю кровь из детей и ихних родителей выпили…

И Пашу понесло. Теперь она обвиняла учителей во всех грехах, она проклинала их… (Мимоходом вспомнила про врачей и их обругала.) Столько ненависти было в этой горничной, словно пришлось ей, бедняжке, по меньшей мере концентрационные лагеря пройти, с пытками и прочими мучениями. И главными ее палачами были учителя.

…По дороге к вокзалу Мелани обдумывала очередной пост. Он будет не о литературе, а о людской нетерпимости.

Откуда столько злости по отношению к людям другой профессии?

Ведь взять эту Пашу. Ну да, был у этой женщины, вероятно, какой‑то негативный опыт, связанный с нерадивыми педагогами.

И что теперь, всех учителей — под одну гребенку?

Разве можно ненавидеть незнакомого человека, вот так, с ходу, ни в чем не разобравшись, не зная его, не зная того, как он работает, — только за то, что человек этот — представитель определенной профессии?..