Ольга Дрёмова - Городской роман

Воробьи, обрадовавшись нежданному теплу, купались в этих лужах, ныряя в теплые потоки чуть ли не с головой и захлебываясь в восторженном чириканье. Накричавшись до хрипоты и вымокнув до последнего перышка, они вылезали из одной лужи, чтобы тотчас же упасть в другую. Пьяные и дурные от тепла и поднятого ими же самими оглушительного шума, они не замечали ничего вокруг, упиваясь счастьем, выпавшим на их воробьиную долю так неожиданно и так щедро.

– В городе совсем весна, а здесь еще снег лежит, я бы не сказал, что жарко, – проговорил Анатолий, поеживаясь и поправляя на шее шарф.

– Тепло, – беспечно отозвалась Ксюха.

– С носа потекло, – отпарировал Толя. – Ты бы застегнулась, а то после такого тепла обычно лечатся от насморка.

– Да ладно тебе бурчать, – недовольно произнесла Ксюха, беря Анатолия под руку и пряча свою ладошку поглубже в складки его рукава.

Подстраиваясь под его широкие шаги, она раздумывала, с какой стороны подойти к важному вопросу, занимавшему ее последние несколько дней, но разговор, переливаясь из пустого в порожнее, к серьезной беседе не располагал, и Ксюха нервничала. Воробьи, ручейки и прочая дребедень – все это замечательно, но она не для того портила дорогую обувь, шатаясь по щиколотку в ледяной грязи, чтобы тратить время на подобные сантименты.

Помимо птичек и непролазной водищи были более важные вещи, но Анатолия, настроенного на романтическую волну, подвести к чему-то путному было сложнее, чем ей представлялось вначале прогулки. Как только она приступала к интересующей теме, он находил повод полюбоваться очередной глупостью, сбивая весь настрой.

Прогулка подходила к концу, и в отдалении аллеи уже появился просвет, ведущий из парка в город, когда Ксюха, решительно вздохнув, взглянула на Анатолия и проговорила:

– Толь, я хотела сказать тебе что-то очень важное, – торжественно начала она, искоса поглядывая на мужа и стараясь определить, какое впечатление произведут на него ее слова.

– Жизнь, как всегда, дала трещину, и денег осталось всего два чемодана? – покосился на жену он.

– Не ерничай, – недовольно одернула она, и Толя почувствовал, как ее ладонь, уцепившаяся за рукав его куртки, сжалась. – Все гораздо серьезнее.

– Для тебя есть что-то серьезнее денег? – искренне удивился он.

– Толя, – негромко произнесла она, решив не обращать внимания на его укол. Разговора не выходило, а времени на то, чтобы лить воду, у нее не было. Скользя, словно ртуть по гладкой наклонной поверхности, Толя пытался уйти от серьезного разговора, но Ксюху такой поворот событий не устраивал. – Я не знаю, как ты к этому отнесешься, – нервно выдохнула она, – поэтому мне немного не по себе.

– О чем ты говоришь? – напрягся он. Замедлив шаги, он остановился и с интересом посмотрел на жену.

– Дело в том, что через несколько месяцев у нас будет ребенок, – не спеша сказала она, старательно подбирая слова и не сводя взгляда с лица Анатолия.

– Ребенок? – Брови Толи изумленно поползли вверх. – В каком смысле ребенок? – глупо переспросил он.

– В прямом. А какой еще может быть смысл? Наш ребенок, мой и твой. – Голосок ее прозвучал немного обиженно и слегка тревожно.

Оксана смотрела на Анатолия, с беспокойством ожидая его реакции, но он, застыв, точно соляной столб, стоял и смотрел ей в лицо, не то с удивлением, не то с осуждением.

– Наш ребенок? Вот как?- выдавил из себя он.

– Толь, я что-то не пойму, ты рад или нет? – Глаза Ксюхи смотрели на мужа требовательно и вопрошающе. Его колебание не входило в ее планы. Ни рыба ни мясо, теленок, честное слово, да и только!

– Ребенок… – еще раз повторил он, будто не в силах осознать свалившееся столь внезапно неожиданное известие. Не зная, как отреагировать, он умолк, переваривая услышанное. – Ксюха… – растерянно проговорил он, – я не знаю, что тебе сказать.

– Скажи хоть что-нибудь, – обиженно и зло прошептала она. Эта мямля могла разрушить все, чего она добивалась с таким трудом много месяцев. Надо же, он не знает, что сказать! Да он от радости должен был бы чокнуться, как те глупые воробьи, валяющиеся в лужах!

– Извини, я просто растерялся, обычно вопрос о ребенке в семье решают сообща, – машинально произнес Анатолий, глядя куда-то вдаль. – Конечно, я рад за тебя. – Голос его был ровным, не выражающим ни одной эмоции.

– Только за меня? – невольно воскликнула она.

Прислушиваясь к интонациям мужа, Оксана сразу почувствовала, что тот от новости не в восторге, но другой реакции она и не ожидала. Во-первых, у него уже было двое, так третий ему ни к чему, а грудной ребенок для Толика просто равносилен катастрофе. Из отрывочных сведений о его прежней жизни Ксюша поняла, что, мягко сказать, муж не одобряет появление детей в принципе, а собственных – в особенности. Хнычущие и мокрые карапузы, требующие внимания и заботы, никогда не входили в круг его интересов и забот, даже когда по молодости у него еще были силы и здоровье.