Наталья Нестерова - Испекли мы каравай (сборник)

— Завтрак готов. — Она приглашающе повела рукой в сторону столовой за баром.

Борис уже сутки обходился без еды и сейчас почувствовал зверский голод. Он обошел стойку и уселся за стол. Здесь было все, что может входить в обычный завтрак, и все сразу: апельсиновый сок в высоком стакане, сыр, ветчина, йогурт, творог, сметана, горячие гренки, джем, тарелка геркулеса, обжаренные до золотистой корочки маленькие сосиски с воткнутыми в них палочками. Татьяна Петровна принесла две порционные сковородки с яичницей и села напротив. Борис выпил сок, расправился с кашей, сделал бутерброд с сыром и ветчиной, принялся за яичницу. Девушка вяло ковыряла вилкой в сковороде, а он съел творог со сметаной, закусил йогуртом, обнаружил, что пропустил сосиски, и распробовал их после сладкого йогурта. Борис знал, что женщинам нравятся мужчины с хорошим аппетитом, потому, не смущаясь и не деликатничая, сметал завтрак, которого бы хватило на троих.

Когда он стал намазывать джем на гренки, Татьяна Петровна спросила:

— Чай или кофе?

До этого вопроса молчание за столом нарушал только звук жующих челюстей Бориса.

— Кофе, пожалуйста, — попросил он. Татьяна Петровна убрала тарелки, поставила чашки и стеклянный кофейник.

Теперь можно и поговорить, решил Борис. После вчерашних злоключений он испытывал легкое превосходство человека, ожидающего извинений за неблаговидный поступок.

— Вы здесь живете, Татьяна Петровна? — спросил он.

— Да.

— Это ваш дом? — уточнил Борис.

— Да. — Она снова кивнула. И по-прежнему не поднимала глаз.

— Вместе с бабулькой, которая на курочках свихнулась? — улыбнулся Борис.

Легкое замешательство. Очередной кивок.

— Ну что поделаешь, — сказал он покровительственно. — К сожалению, старость часто омрачается помутнением сознания. У матери моего приятеля, директора крупного завода, началось старческое слабоумие. Убегает из дому и поет в метро. Представьте: стоит в переходе и горланит «Ой, кто-то с горочки спустился…», люди ей деньги подают. Соседи увидят, звонят ему: Сергей Сергеевич, ваша мама опять поет. Он срывается с работы, тащит ее домой. Сиделку нанял, но мать все равно с изощренной хитростью умудряется улизнуть на промысел.

В ответ на рассказ, предполагавший развитие темы — теперь вы поделитесь, как страдаете от сумасшедшей бабки, — Татьяна Петровна обронила:

— Печально.

— Но ружье, двустволку, все-таки припрячьте, — посоветовал Борис. — Опасно такие вещи держать в доступном для нее месте.

— Оно не заряжено, — сказала Татьяна Петровна, водя черенком чайной ложки по скатерти.

— Ну знаете! — возмутился Борис. Значит, он вчера вел себя как последний идиот, демонстрируя навыки гробокопателя. — Пьяная старуха, с ружьем, в пустынной деревне… Ее место в дурдоме. Кто она вам? Где она сейчас?

Татьяна Петровна, наконец, подняла глаза — зеленые, в обрамлении пушистых светлых ресниц. Не привычные черные, а чуть с рыжиной, они лишали лицо яркости, выразительности и в то же время подчеркивали замечательный цвет кожи.

— Пьяная старуха перед вами, — выдавила Татьяна Петровна. — То есть уже, конечно, протрезвевшая. Кроме меня, здесь никого нет. Это я вас вчера гоняла с берданкой по двору.

Борис поперхнулся кофе и откашливался излишне долго, чтобы прийти в себя. Свалять такого дурака — не отличить молодой женщины от старухи, обзывать ее слабоумной. Что его сбило с толку? Волосы! Конечно, если эта девица распустит свои волосы, они будут торчать во все стороны — при свете, возможно, милая картина, а в темноте она походила на ведьму.

— Мне очень неловко, — винилась между тем Татьяна Петровна, — просто не найду слов для извинения. Видите ли, дело в том… Все люди, выпив спиртного, меняются, кто-то больше, кто-то меньше, а я… совершенно карикатурным образом. Просто затмение находит, туман, ересь, кошмарные сдвиги сознания. Я читала, что ученые спорят, существует ли патологическое опьянение. Пора, наверное, отдавать себя в руки науки. — Она беспомощно улыбнулась. — Все дискуссии прекратятся, если выставить меня после нескольких рюмок спиртного. Начинаю так чудить — выносите всех святых. Да вы сами видели. Я вообще-то никогда не пью. А вчера гостей не ждала и очень расстроилась из-за смерти этих несчастных кур.

— Виолетта, Изабелла, — кивнул Борис.

— Мне их летом принесли. Маленькие желтые комочки, очень трогательные, симпатичные. Я к ним привязалась, а когда они выросли, то почему-то не неслись. Федор Федорович уговорил взять петуха Ваську, который устроил настоящий бедлам… А дальше вы знаете. Еще раз прошу извинить меня.