- Ты же хотела этого. Сама хотела именно этого… - Улыбка на его лице была многообещающей, и не было в ней ни очарования, ни обольщения.
Он начал свою игру – подкрадывался, обволакивая взглядом, а она успешно вошла в роль «жертвы», невольно слабея с каждым шагом. Сердце гулко билось в груди, тело трепетало от волнения при одном на него взгляде. Это было что-то выше её понимания, потому что видя этого мужчину впервые в жизни Энджел испытывала такие чувства, от которых голова кружилась, и земля из под ног уходила. Невозможно выдержать его взгляд и очень не хотелось, чтобы он и дальше вот так пытливо вглядывался, пытаясь прочитать то, что ему не предназначено. Его неспешные выверенные движения обезоруживали, и такая близость, когда он подошёл почти вплотную, едва задевая её грудью, вызывала трепет и предвкушение. А тепло, проникающее сквозь шёлк платья, волновал и раздражал кожу.
- Чего ты хочешь? – прошептал у самого уха. - Говори. – Не сказал, а скорее, приказал, коснувшись губами щеки.
Она чувствовала себя пленницей, реагировала на голос, так же как на прикосновения. Словно уже обнажена, а слова как поцелуи, лёгкие касания – лёгкая приручающая ласка. Его настойчивые пальцы скользили вверх по спине, захватывали волосы, пробирались между лопаток к шее, вызывая волну мелкой дрожи. Медленно он шагал вместе с ней, вынуждая, переставлять ноги.
- Только… только не нужно шампанского, вина, конфет, свечей и тому подобного, - прошептала она.
- Не переживай, Птичка. Я не романтик, сегодня у тебя не будет всей этой дребедени. - Он прижал её сильнее, позволяя чувствовать своё возбуждение. – Где? На полу? На кровати? На столе? Может быть в душе?
- Мне всё равно… - произнесла на выдохе, остановившись. Отступать больше некуда – позади стена.
Плавные жесты мужчины убивали всякое зародившееся сомнение. Он обволакивал её. Окутывал, опутывал, дёргал за невидимые ниточки, играя как марионеткой. Склонившись к ней, слегка надавил большим пальцем на нижнюю губу, заставив рот приоткрыться, и поцеловал. Не осторожно, не нежно и не трепетно, знакомясь и приучая, а с натиском, будто знал давным-давно, имел на неё права, в очередной раз, предъявляя их. Согрел её губы, увлажнил языком, проник глубже, ошеломив своей настойчивостью. Удивительно, что поцелуй незнакомца, может вызвать такую бурю эмоций, всколыхнуть всё внутри и затянуть в водоворот. Горячий и пряный, от которого можно сойти с ума; влажный и интимный, скрывающий за собой нечто большее, чем просто возбуждающую ласку, слегка приоткрывающий завесу, показывающий маленькую толику того, «большого», что можно получить сегодня ночью.
- Всё-таки ты пил коньяк… - сказала, когда он ненадолго оторвался от неё, позволяя только перевести дыхание, а потом ещё раз приник к её губам, повторяя всё вновь. Ничего нового – всё то же самое, для усиления её волнения. Ещё раз для остроты. Чтобы стало невыносимо жарко. Дал ей попробовать себя, чтобы поняла как этого мало. Она встала на носочки, потянувшись к нему, уже не испытывая нерешительности и страха, а только желание поскорее оказаться в кровати.
- Ой, мамочки… - вырвалось, когда, подхватив, он поднял её и прижал к стене, притиснув грудью.
- А может так? - Всего один поцелуй, а эта малышка дико возбудила его. Женственная и чувственная, девушка таяла у него в руках, плавилась как воск, расслаблялась, растворялась.
- Все равно…
Он опустил её так же резко, развернул, и, взявшись за «язычок» молнии, потянул вниз. Вместе с тем его тёплые пальцы скользили по спине. Когда платье мягко упало на пол, девушка прижалась к мужской груди в поисках тепла, чувствуя себя совершенно обнажённой, ведь тонкое кружевное белье – совсем незначительная преграда. Прохладный воздух касался кожи – это было и приятно, и раздражающе одновременно.
- Ты дрожишь, Птичка…
Его дыхание согрело плечи, шею, посылая россыпь мурашек и усиливая возбуждение. Голос проникал в неё, гипнотизируя и приручая. Такой густой, насыщенный, богатый самыми разными оттенками. В нём было всё – и жгучее желание, и нотки обольщения, и открытая страсть.
Пальцы крепко сомкнулись на его запястьях. Дразнящие поцелуи выводили из равновесия.
Пусть! Одна ночь! Дикая и красивая ночь, а потом я забуду, что он был в моей жизни.
Она расслабилась и отпустила своё желание на волю:
- Значит всё-таки кровать?
- Сначала кровать.
Было темно, и от этого ощущения казались ещё острее. Ещё сильнее и невыносимее.
Читать дальше