Фрэнсин Паскаль: Соперницы

В течение следующего часа Элизабет сидела; поджав ноги, на кушетке, перебирая в памяти события последних нескольких недель. Родители были на благотворительном ужине, а Джессика — с Джеем, так что у Элизабет было достаточно времени, чтобы спокойно поразмышлять.

Чем больше Элизабет думала о сложившейся ситуации, тем больше убеждалась, что Эми слишком сильно изменилась. Она видела теперь, что смотрела сквозь пальцы на безответственное поведение подруги. Как ни старалась Элизабет оправдать себя тем, что нужно быть доброй и отзывчивой по отношению к людям, она понимала, что из-за своей слепоты причинила много страданий другой своей подруге — Инид.

Разве не была она сама так же невнимательна к, Инид, как Эми по отношению к ней? Один за другим вспоминала Элизабет случаи за последние несколько недель, когда она подводила Инид и не приходила к ней на встречу. Из-за нее Инид дважды откладывала поездку к тете на уик-энд. Именно Элизабет была виновата в том, что ее лучшей подруге приходилось оправдываться перед тетей за изменение их планов, беря всю вину на себя, Элизабет надеялась, что Инид ее простит, равно как и Эми надеялась на прощение Элизабет. Разве она не злоупотребляла дружбой с Инид?

Внезапно Элизабет охватил ужас. Она могла лишь надеяться, что еще не слишком поздно рассказать Инид о том, как сильно она раскаивается в своем поведении! Быстрыми шагами, пройдя в противоположный угол гостиной, Элизабет взяла телефонную трубку и набрала номер Инид. После нескольких звонков к телефону подошла миссис Роллинз.

— Элизабет, — воскликнула она, — я не видела тебя целую вечность!

Элизабет прикусила губу. Даже мама Инид заметила ее отсутствие в их доме.

— А Инид дома? — с надеждой спросила Элизабет.

— Нет, дорогая, — ответила миссис Роллинз извиняющимся тоном. — Она ушла с целой оравой ребят. Я точно не знаю, куда. Я думала, что ты тоже с ними.

— Тогда просто скажите ей, что я звонила, ладно? — попросила ее Элизабет, у которой после этого короткого разговора комок подступил к горлу.

Все так запуталось! Чувствуя себя всеми покинутой и совершенно одинокой, Элизабет медленно подошла к раздвижным стеклянным дверям, ведущим из гостиной во внутренний дворик и к бассейну. Ей совсем не хотелось возвращаться к чтению своего романа или включать телевизор.

Когда несколько минут спустя раздался звонок у парадного входа, она все еще стояла в глубокой задумчивости у этих дверей, смотря невидящим взглядом во внутренний дворик. Это оказалась Эми. Ее белокурые волосы были, как всегда, безукоризненно уложены. Но она лихорадочно жестикулировала и говорила, как заведенная.

— Я так виновата? — крикнула Эми, врываясь в прихожую. — Ты должна быть вне себя от ярости, и я тебя нисколько не упрекаю за это. Но ты ни за что на свете не догадаешься, что со мной стряслось. Богом клянусь, ни за что не догадаешься.

Элизабет бросила на нее скептический взгляд.

— Ну, и что же такое стряслось? — спросила она, а про себя вопреки собственному желанию подумала: «Надеюсь, ничего страшного не случилось».

Эми глубоко вздохнула и принялась за историю, которая даже в пересказе казалась такой длинной, что ее опоздание было неизбежным. Прошло целых десять минут, а Эми продолжала рассказывать. Сначала ее мать попросила помочь — съездить в круглосуточный гастроном и купить мятного соуса, — поскольку на радиостанции вдруг решили, что она должна устроить небольшую вечеринку. Затем начали прибывать гости, а ее мама принимала ванну. Так что Эми пришлось их развлекать. Потом долго не заводилась машина. Затем…

Элизабет недоверчиво посмотрела на Эми.

— Если твоя мама сегодня вечером устраивает вечеринку у вас дома, то как случилось, что никто не снимал трубку, когда я звонила тебе около часу назад? — спросила она без обиняков.

Эми изобразила сильное удивление.

— Видимо, все были на улице, во внутреннем дворике — именно там они ужинали. А оттуда при закрытых дверях телефона совершенно не слышно.

Элизабет не знала, верить Эми или нет. Вдруг она поймала себя на мысли, что ей отчаянно хочется поверить Эми, чьей дружбой она так дорожила. Потерять сейчас Эми означало потерять и ту часть жизни, которая так много для нее значила. Элизабет глубоко вздохнула и заботливо спросила:

— Тебе налить коки или чего-нибудь еще? После всей этой беготни и хлопот тебе, должно быть, хочется пить.

Лицо Эми расплылось в улыбке.

— С удовольствием выпью стаканчик, — согласилась она с энтузиазмом. — О, Лиз, я так рада, что ты не злишься на меня. Не могу передать, с каким страхом ехала сюда. Одна мысль сверлила мне мозг: что я буду делать, если она скажет, что никогда больше не будет со мной разговаривать? — На глазах у Эми навернулись слезы, и она казалась такой искренней, такой душераздирающе искренней, что Элизабет призналась себе, что не знает, как ко всему этому относиться.