Барбара Босуэл - Двойная игра

Руки Корда плотно сжимали ее бедра под юбкой немного выше колен. Его взгляд украдкой скользил по ее ногам, упиравшимся ему в грудь. Его тело напряглось, и он еле сдерживал стон. Какие же у нее длинные и изящные ноги! Точеные лодыжки, упругие икры, округлые бедра — ноги, возбуждающие фантазии, подобные той,

какая у него возникла сейчас. Он представил, что эти сильные длинные ноги страстно обвивают его шею совершенно при других обстоятельствах… Он представил…

— Мне нужна моя пилочка для ногтей, чтобы отвернуть эти болты. — Голос Эшлин заставил его вздрогнуть. — Не могли бы вы достать ее из мой косметички?

Корд пошарил в сумке.

— Это не косметичка, а вещмешок для солдата отряда особого назначения. — Он вытащил кусок сладкой плитки, затем пачку жвачки. — Ага, продукты. Что еще у тебя тут есть? Пакет для оказания первой помощи? — Он держал в руках тесемку. — Может быть, я найду сигнальную ракету, если залезу еще глубже.

— Дайте мне всего лишь пилочку для ногтей.

Он выполнил ее распоряжение, посмеиваясь над своей шуткой и над ее сумкой, где было все на любой случай жизни.

— Так, один есть! — воскликнула Эшлин радостно. Она вручила ему винт.

Потом немного покачала бедрами и поерзала для того, чтобы дотянуться до второго болта. Она чувствовал его мускулы между своими ногами, и это ощущение посылало горячие сигналы всему ее телу.

Эшлин была возбуждена, голова ее кружилась. Импульсивно она посильнее сжала его ногами, удерживая равновесие.

Они оба начали дышать глубоко и часто.

— У меня… у меня проблемы с этим болтом. Он не крутится, — сказала она, усмиряя дыхание.

— Попробуй другой.

Голос Корда был низким и звучал хрипло. Он сжал своими пальцами ее теплые и мягкие бедра и закрыл глаза. Сладкая пытка взбудоражила его. Он не был уверен, что долго сможет вынести ее, но и не хотел, чтобы она кончалась. Если бы у него был выбор — стоять посреди лифта с Эшлин Монро, соблазнительно обхватившей его, или обрести свободу, — Корд предпочел бы оставаться в плену.

Но у него не было этого выбора. Лифт вдруг качнулся, затем со свистом и скрежетом медленно двинулся.

— Ток включили! — воскликнула Эшлин.

До того, как они оба смогли изменить положение, двери лифта резко открылись. Они оказались снова на первом этаже, где входили в лифт. Но коридор уже не был пуст, как в тот раз. Небольшая группа людей стояла прямо перед открытыми дверьми, глядя во все глаза на Корда и взгромоздившуюся ему на плечи Эшлин. Среди зрителей были Камилла Уэй, ее сын Уатт и ее дочь Холли.

Эшлин стала пунцовой с головы до пят.

— Отпустите меня! — прошипела она Корду и подкрепила свою просьбу, вонзив каблуки своих туфель ему в грудь.

Корд покорно опустился на колени, и Эшлин слезла с него, выскочила из кабины лифта и, молча растолкав толпу, убежала не оглядываясь.

— Я даже не собираюсь тебя спрашивать, в чем дело, — сухо сказал Уатт Уэй, оглядев коридор, в котором уже и след Эшлин простыл, и поворачиваясь к своему несколько всклокоченному брату.

— Мы беспокоились о тебе, Корд, — сказала их мать. В ее голосе слышалось осуждение. — Офицеры службы безопасности сказали, что ты застрял тут. Я понять не могу, почему ты ушел из танцевального зала.

— Мне надо было на воздух, — пожал плечами Корд.

Отчасти это было правдой. Он не добавил, что его одолела скука и беспокойство и что ему как воздух была необходима на какое-то время передышка от утомительных речей. А в коридоре он помчался за Эшлин Монро, которая и юркнула от него в этот злополучный лифт.

— Я тоже могла бы передохнуть, — послышался тонкий ворчливый голосок Холли. — В танцевальном зале было действительно очень жарко. Возможно, из-за того, что там собралось так много этих старых пустомель?

— Тебе нужен был свежий воздух, и поэтому ты забрался в грузовой лифт? — прервала Камилла, высоко подняв свои темные брови. Она пристально изучала сына суровым материнским взглядом. — Корд, я не собираюсь рассуждать об этих твоих… гимнастических трюках с этой молодой леди, и не хочу знать, что ты действительно собирался делать до того, как отключили электричество. Но позволь напомнить тебе, что ты не в своем маленьком провинциальном южном городке, а здесь, в Уэйзборо. Люди в городе наблюдают за тобой, Корд.

Корд подавил вздох. Ему как будто снова было четырнадцать юных лет, а не его зрелые тридцать четыре. Та же самая старая лекция, то же самое семейное кредо: «Помни! Наблюдая за Уэями, наблюдают за тобой». Его матери следовало вышить эти слова на одном из полотен, над которыми она работала.