Элизабет Беверли: Любовь не умирает

— Руди! Это я, Джорджия! — оповестила она, входя в пустое здание, и плюхнулась на высокий табурет у стойки.

Молли улеглась у ее ног. Место это ей знакомо, и поза знакома тоже.

— Руди! — повторила Джорджия, не получив ответа.

— Я на кухне! — донесся откуда-то из глубины приглушенный голос. — Освобожусь минут через пятнадцать — у меня тут с холодильником что-то… Приготовь себе шоколад — я уж знаю, зачем ты пришла! Банка у кассы.

Руди слишком хорошо ее знает… Джорджия поднялась со стула, сделала себе большую кружку горячего напитка и принялась бесцельно бродить по залу в ожидании хозяина, мурлыча песню школьных лет и осторожно отхлебывая шоколад. Выглянула в окно: новенький, с иголочки, «ягуар» серебристого цвета с номерами федерального округа Колумбия свернул на стоянку у кафе. Ей стало любопытно: кто мог приехать в курортное место в разгар зимы, да еще в середине недели?

Вышел высокий, широкоплечий мужчина, и ветер тотчас же принялся за его волосы, словно только и ждал этой возможности — трепать их и ерошить. Судя по всему, он уже долго в пути — первым делом потянулся всем телом и сделал несколько энергичных взмахов руками. Он стоял к Джорджии спиной, и она отлично видела, как вздуваются при каждом движении мышцы под темно-синим свитером. А когда он нагнулся, она с восхищением оценила, как сидят на нем джинсы. Незнакомец извлек из машины короткую кожаную куртку, небрежно сунул руки в рукава, повернулся лицом к кафе…

У Джорджии перехватило дыхание, и она непроизвольно шагнула к окну. Дело не в том, что красивее мужчины ей встречать не доводилось. Не в том, что он, пока шел, не отрывал от нее глаз. И даже не в том, что при виде его внезапно проснулись трудно поддающиеся определению чувства и ощущения, которых, как она убедилась, лучше за собой не замечать. Просто он показался ей знакомым.

Он как будто… споткнулся, поймав на себе ее пристальный взгляд. Джорджия прижала ладонь к стеклу, наблюдая, как он подходит к двери кафе. Ветер смахнул ему на лоб прядь волос, но она уже успела заметить выражение, с каким он смотрел на нее, — озадаченное, встревоженное. Вот он открыл дверь и скрылся из виду… Джорджия, оторвавшись от окна, стремительно повернулась к входу — и он как раз появился в зале. В тусклом свете черты его лица были едва видны, и все же у Джорджии сладостно защемило сердце. Одновременно и грубоватый и нежный, он определенно казался очень знакомым.

Несколько осторожных шагов вперед — и он вышел на свет, но лицо осталось в тени. Он заговорил, и слова прозвучали взволнованно и немного грустно:

— Ты меня не узнаешь? — Он спросил это тихо, но голос будто громом раскатился в пустом помещении.

В ответ она лишь помотала головой. Он сделал еще шаг, свет упал ему на лицо, и она увидела его глаза — темно-синие, каких никогда больше видеть не приходилось, неотразимые. Она прикусила губу. Теперь они другие — усталые, печальные, запавшие, тени прожитых лет залегли под ними… И правда, таким она могла бы его и не узнать; теперь это незнакомый ей человек.

— Джек Маккормик… — едва слышно выдохнула Джорджия.

Как только она произнесла это, уголки его губ приподнялись… Какая знакомая улыбка! У нее защемило сердце — ей так не хватало его все эти годы, это вмиг стало ясно.

— Значит, узнала… — Он медленно, нерешительно приближался к ней.

Голос у него с годами стал ниже, но по-прежнему сохранил какую-то юношескую грубоватость. И, как прежде, при звуках его Джорджия невольно улыбнулась. Джек рассмеялся, громко и от всей души, и на какое-то мгновение Джорджии показалось: перед ней тот самый парень, которого она знала… да, больше двадцати лет назад. Он как будто отпустил внутри какую-то пружинку, расслабился, просветлел — смотрел на нее с тем самым выражением, о каком она мечтала долгие годы.

Джорджия всматривалась в это лицо, сравнивая его с тем, давним, так ей памятным. То же — и вместе с тем другое. Всклокоченные кудри, придававшие Джеку бунтарский вид, — ей всегда хотелось перебирать их пальцами — исчезли; волосы коротко острижены. Чуть видна паутина морщинок вокруг глаз, возле рта жесткие складки, подбородок темнеет отросшей с утра щетиной. Почему-то она вспомнила, что, когда они виделись в последний раз утром того дня ему исполнилось восемнадцать, — Джек еще не начал бриться. И он сразу же исчез — покинул Карлайл, даже не обернувшись на прощание, не сказав ей ни слова…

Поддавшись порыву, Джорджия поставила кружку на стол и, обхватив ладонью подбородок Джека, провела большим пальцем по этому небритому подбородку и по щеке — точно как при первой их встрече. Почему она сделала это? Не могла бы объяснить, просто почувствовала: так надо. И годы словно схлынули, ей снова тринадцать, и она впервые встретилась с Джеком…