Наталия Весенина - Давай расстанемся...

Она говорила долго, сбиваясь, вздыхая. В промежутках между вытиранием слез и сморканием она рассказывала, до чего довела себя собственной слепой, безумной и… ненавистной сегодня любовью. Она сама загнала себя в угол! Марина не утаила ни одной детали, потому что об этом давно необходимо было кому-то рассказать. Еще немного, и она сошла бы с ума от мыслей. Она пропиталась мыслями о нем, об единственном мужчине, которого любила больше, чем себя. Пожалуй, он прав, назвав однажды ее любовь к нему патологической. Горькая правда. Она, никогда никого не любившая доселе, все нерастраченные чувства отдала ему. И что получила взамен? Состояние, когда безудержное рыдание в обществе совершенно чужого ей человека, бывшей одноклассницы, с которой и в школе-то не дружила, — уже благо? Галка не перебивала Марину, наоборот — только понимающе кивала и внимательно слушала.

Когда последняя салфетка была обильно смочена слезами, Марина замолчала. Она выговорилась, сняла маску беззаботности и лицемерия, рассказала все без утайки… Но почему же говорят, что сразу становится легче? Нет, легче не было! Стало еще хуже, хотя бы оттого, что хотелось показаться перед Галкой уверенной, ни в чем не нуждающейся счастливой дамой, а в отместку себе же Марина предстала жалким, никому не нужным существом с распухшими глазами и красным носом.

— Послушай-ка, что я теперь тебе скажу, — медленно начала говорить Галка. — Нам вроде с тобой по двадцать семь, но такое чувство, что ты и не жила еще совсем. Ребенок, подросток, ей-богу! Где твой ум, где логика? Рассуждаешь не головой, а — прости меня за грубость — задницей. У тебя было много поклонников, за тобой ухаживали, падали к твоим ногам, делали предложения — и ты до сих пор не поняла почему? Да если бы за мной увивалось такое количество мужчин, я сейчас не была бы одна. Вот мне каждого приходилось завоевывать, прилагать усилия к тому, что делала и ты, только искусственно…

— О чем ты, Галочка? — искренне удивилась Марина.

— Все о том же! Пойми, глупенькая, мужчины по своей натуре завоеватели. То, что легко можно взять, их не интересует. Раньше они дрались на дуэлях из-за прекрасных дам, умирали на войне, чтобы доказать этим же дамам свою храбрость и смелость. Сейчас ни того, ни другого нет, времена поменялись, но инстинкт-то остался. Кстати, я столь простую истину усвоила еще в шестнадцать лет…

Марина посмотрела на нее с интересом.

— Ну что ты смотришь? — Галка затянулась сигаретой и выпустила длинную струю дыма. — Еще скажи, что не помнишь ту историю, о которой жужжала вся школа!

Конечно, Марина помнила. Только сегодня в очередной раз вспоминала о неординарном поступке Вербиной.

— Пашка хоть и взрослый мужик был, но наивны-ый! Влюбился в меня по самое не могу. Я поначалу тоже страстью горела. Первая любовь как-никак. Только надоел он мне. Я ведь за ним аж в Москву поехала, школу бросила. Потом пожила немного, посмотрела, увидела, что ничего-то в нем особенного нет, понтов больше. Может быть, еще долго бы в рот заглядывала, если бы он не нянькался со мной. Но он же любой каприз… Понимаешь, сюсюкал, любовь-морковь, все, что хочу, — на блюдечке с голубой каемочкой преподносил. Тюфяк! Надоел он мне хуже горькой редьки, вот я обратно к родителям и сбежала. Понимаешь, Маринка, я уже тогда поняла одну очень важную вещь: не нравится мне, когда мужик передо мной ковриком стелется. Интерес не тот. Никакого кайфа, адреналин не вырабатывается. Как-то быстро расслабляешься, делать ничего не надо, знай бери то, что перед твоим носом лежит… Теперь ты понимаешь, почему за тобой ухлестывало так много мужиков?

Марина только отрицательно покачала головой. Она действительно не понимала, чего же они так кружились вокруг. Ведь и Сергей не был исключением… до поры до времени.

— Да потому, — втолковывала Галка, — что ни одному из них ты ничего не обещала, не отдавалась вся, до конца, до последней капельки. Ты, сама о том не ведая, всегда оставалась хладнокровной и расчетливой, ты каждый раз разжигала невиданную искру, называемую интересом. Поэтому они, чтобы заполучить тебя, готовы были жениться на тебе и бросить все к твоим ногам. А с твоим Сергеем получилось наоборот.

Конечно, изначально он тоже сражался за тебя, как лев. Он ж е самец, он считал, что ему должно достаться самое лучшее, то, что находится на вершине горы, то яблоко, которое висит на самой верхней ветке. И, стараясь, он обдирал руки в кровь, сбивал коленки, изощрялся — в итоге сорвал вожделенный плод. Но яблоко должно было сохранять былую свежесть, аромат и твердость. А оно превратилось в кусок пластилина, из которого твой нынешний супруг стал лепить все, что ему хотелось. Ты стала слишком доступной, ты слишком открылась и показала свои чувства… А этого нельзя было делать! Женщина не должна быть открытой книгой. Каждый раз, листая ее, мужчина должен черпать что-то новое, неизведанное. Он не должен знать, что будет на следующей странице. А там должна быть загадка, тайна, неопределенность.