Кларисса Гарленд - Возвращение в Опаловый плес

— О, — выдохнула Скай, опуская веки. — Ты согреешь меня?

— Согрею. Обещаю.

Девушка открыла глаза. Мужчина не убирал протянутой руки. Скай шагнула вперед и вложила в его ладонь свою. Сильные пальцы мгновенно пленили ее руку.

— Ставь ногу на мою, — сказал он, притянув ее ближе.

Она уперлась голой ступней в гладкую жесткую поверхность кожаного сапога. Он рывком приподнял ее с земли и усадил перед собой боком, так что ее ноги оказались прижатыми к его бедру.

Лошадь загарцевала на месте, и всаднику, чтобы усмирить ее, пришлось выпустить ладонь девушки. Скай, пытаясь обрести равновесие, обвила мужчину руками за пояс. Его каменный торс источал запах просоленной свежести и мужского естества.

Успокоив лошадь, мужчина вновь переложил поводья в одну руку, другой помогая девушке удобнее устроиться на коне. Его подбородок невзначай коснулся ее виска.

Скай прислонилась щекой к его плечу, с восхищением ощущая сквозь ткань рубашки тепло и упругость его кожи. Все ее существо вдруг пронзило глубокое чувство неизбывной тоски.

Мужчина, зарывшись пальцами в ее волосы, поглаживал черные как смоль шелковые пряди, потом, легонько потянув за одну, заставил девушку поднять к нему свое лицо.

Она увидела под широкими полями шляпы прямой разлет темных бровей, серо-зеленые, как листья эвкалипта, глаза, посеребренные утренним светом. Шляпа почти полностью скрывала его шевелюру, но она все же разглядела, что волосы у него под цвет масти коня. Нос словно высечен резцом древнеримского скульптора, на тугих скулах проступает утренняя щетина. Губы — тоже шедевр скульптора — соблазнительно жесткие, выдающие в нем человека, умеющего быть одинаково безжалостным и ласковым и, возможно, не лишенного чувства юмора. А вот подбородок — резко очерченный, твердый, волевой — свидетельствовал об абсолютной бескомпромиссности натуры.

— Зачем ты приехал? — недоуменно поинтересовалась Скай.

Он погрузил в насыщенную синь ее очей взор своих серебристо-золотистых глаз. Она ощущала на губах его дыхание. Глядя на ее приоткрытый рот, он опустил веки, спрятав под густыми ресницами жгучий блеск своих глаз. Внезапно их обоих накрыла тень его широкополой шляпы. Сильная рука, сдавив девушку за талию, решительно притянула ее на мужскую грудь.

— Чтобы забрать тебя домой, — прошептал он ей в губы.

Скай начала отбиваться…

Скай проснулась, задыхаясь от страха. Одеяло собралось в кучу, простыня на матрасе сбилась. Оголенные ступни заледенели.

Перестав сражаться с одеялом, она укутала ноги и, повернувшись на бок, устремила взгляд в окно, стараясь держать глаза широко открытыми, чтобы рассеялись чары сна.

Дом был построен так, что две спальни и большая гостиная выходили окнами на море, а кухня, прачечная и ванная — на дорогу, пролегавшую с другой стороны. Каждый вечер, укладываясь спать, она, прежде чем погасить свет, раздвигала шторы, чтобы утром ее будили лучи солнца, поднимавшегося над горизонтом.

Над видимой ширью моря клубились облака, подкрашенные по краям оранжевым пламенем зари. Над водной гладью стелился туман, и потому в рассветных сумерках грань между морем и небом была почти неразличима.

Скай все еще чувствовала на талии давление мускулистой руки, прижимавшей ее к сильному мужскому телу, ощущала покалывание в грудях в тех местах, где они соприкасались с грудью всадника; обожженные его дыханием губы горели.

Скай резко поднялась на постели и, закрыв глаза, уткнулась головой в согнутые колени, щекой касаясь ворсистого шерстяного одеяла, такого же шершавого, как небритый карябающий подбородок всадника. Сердце девушки сладко заныло при воспоминании о том, как перекатывались мускулы на его бедре под ее ногами, о твердости его торса под своей рукой, о ложбинке на позвоночнике, которую отыскали ее пальцы сквозь рубашку. И тепле…

Она резко открыла глаза. Пустые грезы. Чушь. Замедленные кадры из рекламных роликов, пропагандирующих новый шампунь и прочую дребедень, которые призваны стимулировать в женщинах сокровенные фантазии. Она так часто снималась в них, что теперь вот и сама стала жертвой рекламы.

Скай отбросила одеяло и встала с кровати. На всем теле под фланелевой рубашкой мгновенно выступила гусиная кожа, но, не обращая внимания на холод, она направилась в ванную и умылась ледяной водой.

Вернувшись в спальню, она сменила ночную рубашку на спортивный костюм, натянула плотные носки, прибрала непокорные пряди густых волос под эластичную ленту и вышла в центральный холл, обшитый деревянными панелями.