Елена Стяжкина - Купите бублики

— Настя, я остановлю машину, пойдем пешком.

— Не старайся, старый, я и так выпрыгну.

Нервы Игоря Львовича с треском лопнули.

— Лида, вы растите урода! — крикнул он невестке и вышел из машины.

Настя в слезах кинулась вслед за ним:

— Зато вы все такие хорошие, честные и прекрасные. И с вами всего лишь надо прожить целую жизнь.

Лида неуклюже вылезла с заднего сиденья, взяла Настю за руку и отправилась вдоль по дороге. Тогда, еще в Советском Союзе, автобусы ходили только назло. Лида тормознула один такой неведомо откуда взявшийся и уехала в направлении назад. Сережа, не говоря ни слова, ринулся вслед.

Игорь остался стоять неправым и оплеванным, но уверенным, что они вырастят урода. А выросла Настя, от вида которой то гулко стучало, то замирало сердце.

Софа привела его мириться к Лиде только через три года. На Настино шестнадцатилетие. Как там говорится в анекдоте о несчастных, перепивших по неопытности людях? Лучше бы я умер вчера. Игорь Львович вдруг сильно, как ничего и никогда раньше, захотел, чтобы у нее, У Насти, все было хорошо. Всегда. Потом он считал, что Бог наказал его за это. Такое сильное желание нужно было приберечь для Софы. И тогда она была бы здорова. Так отчаянно желать другому счастья можно только раз в жизни. Игорь Львович свой шанс просрал. Простите за грубость.

Настя получила паспорт на мамину фамилию. На Юшкову. Игорь только покачал головой и решил, что его сын не был ей хорошим отцом. Под девизом «возместить издержки воспитания» он взялся учить Настю водить машину. Теперь ее тонкие светлые волосы были пострижены и уложены в безупречное каре. Она сильно закусывала нижнюю губу, вцеплялась в руль и начинала отчаянно потеть. Игорь сходил с ума от Настиного запаха и вяло возвращался к Софе и маме, потому что ему больше некуда было возвращаться.

— Может, ты пристроишь девочку к делу? — нежно настаивала Софа.

К «делу» уже были пристроены сыновья, а пятиступенчатые племянники за определенную плату вывозили деньги за рубеж. Игорь был начальником ОРСа. Тихое золотое дно. «Но разве можно учить ребенка врать? И не папе с мамой, а государству. От этого, Софочка, страдает не попка, а голова. И если кто-то должен быть бессовестным человеком, то пусть буду я. Тем более, что привык».

Если бы у Игоря спросили: «Что происходит?» — он бы задумался. Уж не это ли любовь? А так он как бы беспричинно тяготел. Или тянулся? Вписывался в Настину юность привычным шиком и деньгами. Софа вздыхала, мать недоумевала, но Игорь Львович только чуть поступился принципами — Настя заняла третье почетное место после матери и жены. Команда сыновей и внуков осталась без наград.

Настя к «делу» не пристроилась. Она благополучно училась на экономическом, спокойно заваливала сессии, спокойно расплачивалась с преподавателями Игоревыми деньгами, чирикала по-английски и по-французски, превышала скорость, кокетничала с гаишниками. Она казалась не созданной для жизни, а когда мир перевернулся и спрос на женщин для украшения салонов стал набирать силу, Настя вошла в цену. А Игорь поблагодарил судьбу за счастье для девочки.

Глядя на Настю в перевернутом мире, Игорь понял, что должна обязательно скопиться критическая масса неподходящих людей. Они потом невзначай раскачают лодку. Ничего, что под обломками могут задохнуться целые семьи. Никто до сих пор и не хочет умирать. Настя не была бронетранспортером, но если сопровождающие кричат в рупор: «Уступите дорогу движущемуся транспорту!» — то себе дороже будет не съехать на обочину.

Настя не виновата. А себя Игорь Львович к числу раскачивающих лодку не причислял никогда. И гордился ею, и радовался, и болел. Все чаще отцовские чувства брали верх. Никто не помнит об огне едва вспыхнувшей спички. Иногда ему было больно, но только от того, что жизнь проходит, а суета остается. Иногда — в позорных снах — сладко. Он не изменял Софе, но задыхался от возбуждения, когда ему являлась Настя. К счастью, время поллюций для Игоря Львовича давно миновало. Настя миновала Игоря тоже. К ней пришла любовь к Марку. Который на тот момент супружески проживал с Като. Раньше это называлось «гражданский брак». Теперь же Настю это ничуть не смущало. Игорь Львович пассивно подозревал Марка в склонности к разврату и старался подслушать Настины разговоры с бабушкой Софой. Однажды он застал за этим же занятием свою маму и совсем не удивился. Некоторое время они дежурили вдвоем, как бы не замечая друг друга. Потом — по очереди. Игорь Львович купил маме диктофон, но она обиделась. С диктофоном ее жизнь стала бы механическим приложением, а очень хотелось участвовать. Быть в курсе.