Даниэла Стил: Прости меня за любовь

Кроме того, это был удобный предлог, чтобы как можно меньше общаться с отцом и мачехой. Бриджит было приятно думать, что всего, что у нее было, она добилась самостоятельно, а не благодаря семейному капиталу, хотя она и призналась Талли, что за свой роскошный особняк она заплатила из средств, доставшихся ей по наследству после смерти матери. Это, впрочем, было достойное вложение денег, так как теперь дом Бриджит стоил в два, а то и в три раза больше, чем когда она его покупала. Прочие же ее нужды с лихвой покрывались более чем щедрой зарплатой, которую платила ей Талли, так что Бриджит вела вполне обеспеченную жизнь. Со стороны могло даже показаться, будто она живет в куда большей роскоши, чем ее нанимательница, и это действительно было так или почти так.

На самом деле Талли зарабатывала достаточно, чтобы позволить себе и огромный дом со слугами, и несколько дорогих машин, и роскошные наряды от всемирно известных кутюрье и дизайнерских фирм. Ее, однако, не интересовали ни показной блеск, ни бурная светская жизнь. Все, что ей было нужно, она черпала в творчестве и в отношениях с Хантом — об остальном Талли просто не думала. Такой она была с детства; скромность была врожденной чертой ее характера, хотя Талли и выросла в обеспеченной семье. Впрочем, средства, которыми располагал ее отец, были пустяком по сравнению с состоянием родителей Бриджит, детство которой прошло в совершенно иных условиях. Если судить по ее собственным рассказам, она ни в чем не знала отказа и могла позволить себе многое. Это, впрочем, не мешало ей до сих пор пребывать с родными в натянутых отношениях. Изредка Бриджит ездила в Сан-Франциско, чтобы навестить отца и мачеху, а когда возвращалась — без перерыва брюзжала и жаловалась. Фриско она считала отстойным городом и по-прежнему не переваривала свою мачеху, да и с отцом Бриджит не ладила, не в силах простить ему скорую женитьбу на другой женщине.

Таким образом, единственным ее близким человеком была Талли, о которой она заботилась и за которую по-настоящему переживала на протяжении всех семнадцати лет их знакомства. Талли, со своей стороны, относилась к Бриджит точно так же. Она была для нее даже больше чем подруга: для Талли Бриджит стала почти как сестра, которой у нее никогда не было, для Макс же она была доброй и снисходительной тетушкой. Девочка в свою очередь обожала «тетю Брит» и делилась с нею самыми сокровенными тайнами, которые не доверяла даже родной матери. Дело, однако, было не в том, что Талли и Макс не могли найти общий язык, просто съемки, в том числе и натурные, отнимали у Талли слишком много времени, поэтому она не всегда оказывалась «под рукой», когда Макс хотелось посекретничать. На самом же деле они с дочерью отлично ладили, и чем старше становилась Макс, тем теснее и доверительнее были ее отношения с матерью.

Усевшись на пассажирское сиденье «Астон Мартина», Талли застегнула ремень безопасности и, откинувшись на спинку сиденья, уже потянулась за сумкой, чтобы достать оттуда свой экземпляр сценария, как вдруг почувствовала, что за сегодняшний день она действительно сильно устала. День выдался довольно длинный — на площадке Талли работала с пяти утра, а когда дневные съемки закончились, просматривала готовый материал и отдавала распоряжения монтажерам. Перед самым отъездом ей принесли новую порцию поправок к сценарию, и она собиралась просмотреть их по дороге, но сейчас ей казалось — она не в силах просто пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы вникать в суть сделанных сценаристами изменений.

— Может, лучше поспишь? — предложила Бриджит, от которой не укрылись колебания Талли. — Прочтешь свой сценарий завтра, на свежую голову. Утром я заеду за тобой пораньше, и ты сможешь поработать на обратном пути. Сейчас от твоих усилий все равно особого толку не будет, как бы ты ни старалась.

Уговорить Талли дать себе хоть небольшую передышку можно было только таким способом: к работе она относилась ответственно и добросовестно, но порой перебарщивала, доводя себя до полного изнеможения.

— Ну хорошо, — со вздохом согласилась Талли. — Так и быть, сейчас отдохну, но завтра…

И она снова вздохнула. Талли не представляла себе, что бы она делала без Бриджит. На нее всегда можно было положиться, и Талли надеялась, что так будет продолжаться и дальше — до тех пор, пока они обе не состарятся. Ее страх остаться без помощницы был столь велик, что она несколько раз заговаривала об этом с Бриджит, но та только смеялась и говорила, что они не расстанутся до самой смерти и что их, быть может, даже положат в одну могилу. Она действительно не испытывала никакого желания ни сменить работу, ни даже перейти от Талли к другому работодателю, хотя предложения, которые делали ей другие кинематографисты и даже некоторые крупные бизнесмены, были весьма и весьма соблазнительными. В деньгах Бриджит не нуждалась — главным для нее были личные отношения с Талли, поэтому всем, кто пытался ее нанять, она четко и недвусмысленно давала понять, что не бросит свою лучшую подругу за все сокровища мира.