Imanka: Город пахнет тобою

Настроение мне испортили уже с утра. Доктор Клаус сделал все возможное, чтобы Билл заговорил. И Билл заговорил. Вчера вечером он немного хрипел, но в целом говорил, хотя распеться так и не смог. Маркус лечил его горло, пичкал таблетками и внушал Йосту, что Билл петь не сможет, концерт надо отменять, а то и не один. Но ни Йост, ни тем более Билл с компанией категорически не хотели ничего слышать об отменах. При этом Дэвид перевел все стрелки на ребят, со словами: «Ну вот, они же сами против». Такой безответственности я еще никогда в жизни не видела!

— Вы совсем с ума сошли?! — не выдержала я, вскакивая. — Как он будет петь, если утром и слова вымолвить не мог?

— Бабам слова не давали! — тут же осадил меня Билл.

— Причем тут это? Ты говорить не можешь, тебе больно! Как ты собираешься петь?

— Бабам слова не давали, — раздраженно повторил он.

— Дэвид! Это безответственно! И ты это должен понимать лучше всех! Если он сорвет голос, то тур придется отменить. Лучше пожертвовать парой концертов, чем гробить…

— Мари, я могу дать тебе телефон организаторов, — невинным голосом завел Дейв старую песню.

— Давай! — разозлилась я, протягивая руку. — Давай, черт тебя дери! Я позвоню и договорюсь о переносе концертов на другое число! Или мы приедем в Монпелье и договоримся там…

— Господа, познакомитесь, у нас новый тур-менеджер Мария Ефимова, — мерзко кривлялся Йост, развалившись в кресле и широко расставив ноги, перегородив узкий проход. Гинеколога на него нет! — А я подаю в отставку. Она все прекрасно знает и гораздо лучше будет справляться с моими обязанностями. Всё, я ухожу… — страдальчески закатил он глаза, изящно прикрыв их изогнутой кистью.

— Дэвид, из тебя дерьмовый актер, не позорься, — поморщилась я. — Билла надо пролечить, а не гасить симптомы. И Маркус правильно говорит, если он сейчас выйдет на сцену, это будет катастрофой для его убитого горла.

— Я же выступал с температурой под сорок, — скромно качнул ногой Том, оторвавшись на секунду от игры.

— Да, — кивнул Георг, резко поведя рукам по воздуху, словно это поможет избежать столкновения виртуальных машин. — Ах, черт! — воскликнул недовольно, бросил джойстик на диван. Том победно хихикнул — все-таки выбил его с трассы. Они перезагрузили уровень. — Я тоже выходил на сцену больным. Мари, это часть жизни артиста. Публике плевать, как ты себя чувствуешь, живешь ли ты, или умираешь, для нее важно, чтобы шоу продолжалось! — снова уткнулся в монитор.

— Что вы сравниваете? — схватилась я за голову. — Тебе пальцами струны дергать можно и без голоса. Я посмотрю, как ты их будешь дергать, если у тебе пальцы сломать!

Георг вздрогнул и посмотрел на меня осуждающе.

— Не дай бог, — буркнул Том, и мне показалось, что он сейчас перекрестится.

— Фрау Ефимова, по-моему, вы много на себя берете, — нахмурился Дэвид. Я уже знала, если он называет меня по фамилии, это не грозит мне ничем хорошим. Сейчас меня отсюда выгонят взашей.

— Извините, герр Йост, простое женское чутье. В России говорят: «Жадность фраера сгубила». Мне нечего к этому добавить. Разрешите откланяться.

Я развернулась и быстро покинула гостиную турбаса. Лучше пойду с водителем поболтаю, пока меня со злости не порвало в клочки от невероятной тупизны этих идиотских немецких мужчин. Что же я все никак не привыкну, а? Куда я вечно лезу? Вообще наши отношения с Йостом выглядели по меньшей мере забавно. Все всегда ходили перед душкой Дейви на цыпочках, ловили каждое слово и тут же кидались исполнять поручения. Лишь ребята общались с ним на равных, как с хорошим другом и учителем, и только я позволяла себе наглость не просто спорить, но даже кричать на него, если считала, что он не прав. Ничего не могу с собой поделать. Не воспринимаю его как начальника. Йоста такое положение вещей тоже явно веселило. Он заводился, как мальчишка-подросток, и начинал со мной пререкаться (ну любит Дэвид поговорить, как и я), хотя всегда мог заткнуть парой слов, лишь скромно напомнив о субординации. Но и тут мое упрямство пыталось оставить последнее слово за собой. Не получалось у меня по-другому! Всегда высказывала свое дурацкое мнение, и чтобы в бровь попало, и по глазу стараясь не промахнуться, и вообще чтобы по всему лицу размазалось! А Дэвиду нравилось, по роже лощеной видела, что нравится.

Минут через пятнадцать телефон ожил и завибрировал. Я открыла пришедшую от Билла смску. В ней было всего одно слово: «Скучаю». Не удержалась от презрительного фырканья, ответила: «А мне весело». Наш водитель как раз рассказывал «смешную» историю, как в прошлый раз фанатки кинулись под колеса турбаса, не желая выпускать группу из «отстойника». Честно говоря, почему Питера веселил факт наезда на детей, пусть и ненормальных, я так и не поняла, но хихикать за компанию было приятнее, чем думать о том, как через несколько часов Билл будет хрипеть на сцене. Дэвид — идиот, если позволит ему выйти к зрителям.