Даниэла Стил - Все могло быть иначе

— Я это знаю.

Какое-то движение привлекло внимание Кэрли. Это была официантка, которая предупредила ее, что кофе и пирог уже на столе. Кэрли поблагодарила ее кивком головы.

— Обещай, что ты сделаешь все необходимое, чтобы она вернулась ко мне.

— Обещаю, — ответил Дэвид.

— Спасибо.

Кэрли собралась повесить трубку, но вспомнила еще кое-что.

— Пакеты прибыли?

Она тайком положила несколько маленьких рождественских подарков в чемодан Андреа, а другие, побольше, отправила заранее авиапочтой, почти три недели назад.

— Вчера, — ответил он.

— Я еще послала свитер, образец которого она видела в каталоге Эдди Бауэра, — сказала Кэрли, недоумевая, зачем она говорит об этом, но все равно продолжила. — Это было сразу после того, как я отправила все остальное. Посылка должна прибыть через пару дней.

— Я тоже подобрал пару подарков для нее и положил их под елку. Еще Виктория приготовила что-то от себя. В это Рождество, похоже, мы не успеем все организовать так, как привыкла Андреа, но сделаем все, что сможем.

Кэрли боролась с нарастающей ревностью, и это мешало ей говорить.

— Я пыталась позвонить Виктории несколько раз, — сказала она. — Хотела сказать ей, как ценю то, что она делает. Но, кажется, она редко бывает дома.

— У нее сейчас очень плохо со временем, — ответил Дэвид, не извинившись, ровным и приятным голосом. — Куча вечеринок и других дел. Это обычное явление перед Рождеством.

— Хорошо, но как бы не хватало времени, мы, например, всегда находим возможность ответить на телефонный звонок хотя бы на другой день или чуть позже.

— Кэрли, я не буду говорить Виктории, чтобы она позвонила тебе и объяснилась. Это слишком сложно и вряд ли ты поймешь.

Снова этот снобизм, что она уже отмечала и раньше.

— Ты мог бы удивиться тому, что и как я понимаю. Я не могу быть…

— Я сказал не в прямом смысле, — отреагировал Дэвид на ее обиду. — Иногда говорят, что американцы и англичане разговаривают почти на одном и том же языке, но думают они совершенно по-разному.

— Богатые и бедные действительно разные люди, — сказала Кэрли.

— Нравится тебе или нет, но это так, — ответил Дэвид.

Кэрли ужаснулась. Она оказалась в ситуации, с которой никогда бы не захотела столкнуться.

— Я не хочу, чтобы моя дочь была поставлена в такие условия.

Прошло несколько секунд прежде, чем Дэвид ответил.

— Тебе надо было подумать об этом еще месяц назад. Не знаю, есть ли у тебя теперь какой-либо выбор.

— Будь ты проклят, Дэвид, — вскрикнула Кэрли, озлобленная тем, что он подчеркивает очевидное.

— Как ты можешь и благодарить, и проклинать меня в одном и том же разговоре?

Дэвид до сих пор разбирался в Кэрли почти так же хорошо, как в самом себе. В ее голосе он всегда различал робость, в то время, как другие думали, что слышат безмятежность. Он чувствовал ее отчаяние, тогда как все видели только благодушие.

— Я хочу, чтобы Андреа вернулась назад, Дэвид.

— Сделаю все, что смогу, — сказал он. — Как только замечу, что она согласна, в ту же минуту посажу девочку в самолет.

— Пусть два «спасибо» сотрут одно проклятье.

Дэвид добродушно засмеялся.

— Боже, как мне не хватает тебя, Кэрли.

Глубина его чувств, прозвучавшая в словах, смягчила ее настороженность.

— Мне тоже не хватает тебя, Дэвид, — выпалила она, прежде чем успела подумать и остановиться.

— Счастливого Рождества, — закончил разговор Дэвид и повесил трубку.

— Счастливого Рождества, — ответила Кэрли в ответ на короткие гудки.

Она некоторое время еще продолжала держать трубку в руке, потом со вздохом повесила.

Ее кофе к этому времени остыл, а мороженое на пироге растаяло. Кэрли захотелось продолжить одинокую прогулку в сторону дома. Она подошла к столу и посмотрела на пирог — есть не хотелось. Кэрли положила пять долларов на стол, смущенно улыбнулась официантке и ушла.

Падал снег. Большие с полдюйма величиной белые хлопья тихо и медленно слетали с серого неба на землю, когда Кэрли вернулась домой. Их машина стояла у дома, и кто-то снова включил огоньки на рождественской елке. Она на минуту остановилась, чтобы все обдумать. Для стороннего наблюдателя картина представилась бы идиллическая — благополучный дом, счастливая семья. Когда Кэрли шла по дорожке к крыльцу, свежевыпавший снег под ее ногами тихо и мягко скрипел. Она сняла вязаную шапочку, стряхнула с нее снежинки, вытерла ноги о лежащий у входа половичок. Не в силах дольше задерживаться, Кэрли открыла дверь.