Шерил Андерсон - Роковой коктейль

— Благодарю вас.

Он снова тронул край фуражки:

— Я передам ему, что вы заходили, когда он появится. Поймать вам такси?

— Нет, спасибо. Я немного прогуляюсь.

Я была всего в десяти кварталах от редакции и решила, что прогулка и размышления помогут мне справиться с похмельем. Кроме того, я люблю гулять по городу, окунуться в людской поток, день и ночь текущий по Манхэттену. Это полезно если не для туфель, то для души. В огромном городе обычно чувствуешь себя одинокой, но, когда оказываешься в толпе спешащих людей, таких же одиноких, как ты, чувствуешь себя частью чего-то большого и более значительного, чем твои собственные страхи и неприятности. Словно ты рыбка, плывущая в косяке, или звезда в созвездии, а может, часть человечества. Во всяком случае, ты не одна.

Вдруг я поняла, что на ходу напеваю «Здесь, на улицах» [33] «Здесь, на улицах» — песня группы «Дуби бразерс». , вглядываюсь в лица прохожих и размышляю. Я приходила к Джейку в воскресенье, и в тот же вечер он уехал. Вчера я приходила к Ларе, и она взбесилась, решив, что кругом виновата. Я думала, она имеет в виду, что я запугиваю Джейка. А что, если она приняла меня за женщину, с которой он ее обманывал? Возможно, это глупость, но признаюсь без ложной скромности, мне нетрудно понять, как Лара пришла к этому выводу. Она заподозрила его, когда он ухаживал за Лисбет, и тут появилась я. Мне почти стало ее жаль. Но я вспомнила, как она шпионила за мной в «Алгонквине», и жалость как рукой сняло.

Едва я вошла в редакцию, как Женевьева попыталась перехватить меня, не дав мне дойти до своего стола. Мне вдруг захотелось обогнать ее и хлопнуть по столу с криком «ты водишь!», но вряд ли кто-нибудь еще счел бы это забавным. Может, после прихода Эйлин выросли тиражи, но боевой дух сотрудников резко упал. Все работали лишь из страха перед увольнением. А я опасалась за свою жизнь и, хотя терпеть не могла Эйлин, увольнения не боялась.

— Опоздала! — заявила Женевьева, тыча в свои часы.

— Я работала, — ответила я терпеливо, чего она никак не заслуживала. — Над статьей. Сидя в офисе, я не продвинусь, — добавила я. — Скажи Эйлин, что у меня все на мази.

— Вот как, — усомнилась она.

— Вот так, — радостно заверила я. Тут Женевьева вручила мне распечатку сообщения, адресованного Эйлин: «От: Вероника Иннз. Тема: Статья. Сообщение: Почему мне до сих пор никто не позвонил?» Поверх текста Эйлин начертала, вероятно кровью Женевьевы: «Молли, позвони ей немедленно!»

Я выпустила из рук листок, позволив ему плавно опуститься на стол. Человек, с которым мне меньше всего хотелось разговаривать, больше всего этого добивался. Мне уже казалось, что мир делится на тех, кто хочет быть упомянутым в статье, и тех, кто этого совсем не хочет.

— Я вообще не уверена, что Веронике найдется место в статье. Зачем мне ей звонить?

— Приказ, — отчеканила Женевьева.

— Ладно, — сдалась я, ища волшебное слово, чтобы отослать Женевьеву восвояси. Но это не сработало. — Какой? — спросила я, стараясь не визжать и гадая, не оттого ли голос у Эйлин такой пронзительный, что она целые дни проводит бок о бок с Женевьевой.

— Позвонить, — пискнула Женевьева.

— Нет.

Женевьева уперла руки в боки. Ткни она мне пальцем в лицо, я тут же бы его откусила. Но она только произнесла:

— Молли.

Вероятно, самым низким и угрожающим голосом, на какой была способна. А получилось лишь чуть менее пискляво, чем обычно.

Мне хотелось сказать ей, что она мне не начальник и эта инфантильная настырность — самая несносная из множества ее несносных черт. Хотелось порвать записку в клочки и скормить ей. Но сейчас у меня не хватило бы на это энергии, и я изменила тактику. Наклонившись к ней через стол, я сказала:

— Хочешь узнать главное правило факультета журналистики?

Глаза у нее округлились, и она нетерпеливо подалась вперед:

— Хочу.

— Никогда не приходи на интервью неподготовленной. Потому что вопрос, который ты забудешь задать, обязательно окажется самым важным.

Она медленно кивнула:

— Ну.

— Так что сейчас я займусь подготовкой вопросов. Затем позвоню миз Иннз. Поверь мне, результат оправдает наши ожидания.

— Разумеется. — И Женевьева устремилась обратно к своему столу, оставляя за собой облако аромата «Блэк» от Кеннета Кола, тут же смешавшееся с моим.

Я опустилась на стул. Дейл Беннет, пухлый ассистент редакции, сидевший за соседним столом, недавний выпускник колледжа, все еще пользовавшийся синими студенческими тетрадями, покосился на меня: