Елена Лагутина: Искушение любовью

Тогда я понял, что наверняка Красовский будет использовать эту картинку со мной для шантажа или давления на тебя. И даже если мне каким-то чудом удастся освободиться, он, увидев, что меня нет в кадре, сразу вызовет подмогу. И тогда нас точно всех перестреляют.

— Мне тебя было так жалко! — призналась Женя. — Но когда я видела, как стойко ты переносишь страдания, я понимала, что не имею права расслабляться! — добавила она.

— Я был уверен, что вдохновляю тебя, — усмехнулся Федор. — Хотя, не скрою, был момент, когда мы все очень опасались, что по твоему лицу Красовский нас вычислит: ведь это ты первая заметила, что охрана сменилась, а он уже потом, поглядев на тебя!

— Я сама этого боялась, — честно призналась Женя. — Если хочешь знать, тогда-то я и испугалась по-настоящему, когда поняла, что появился какой-то шанс, а из-за моего неумения следить за своим лицом мы можем этот шанс упустить.

— Да ладно, все нормально. — Федор пожал ее руку. — Выше нос! Все уже позади!

— Ну а что дальше было? — вмешалась в разговор Наталья Михайловна.

— А дальше пусть рассказывают Сашок и Владимир Петрович, — передал эстафету Федор.

— Я сидел в машине и ждал, — включился в разговор до того молчавший шофер, молодой и веселый сержант по имени Саша. — Рация, как и положено, работала на прием. А поскольку мы все были на одной частоте, я сразу услышал все, что стало происходить в комнате, и понял, что Федора повязали, а над вами издеваются. Но, помня, что моя основная задача — ждать, я решил не торопиться. И стал просто слушать, что происходит, чтобы быть в курсе. Может, думаю, пригодится! Я, конечно, не все понял, — засмущался Саша. — Но то, что этот Красовский гад и таких отстреливать надо, это я понял уже скоро!

— Ну а я узнал обо всем от горничной Гали — она в особняке была главным специалистом по подглядыванию и подслушиванию, — продолжил начатый рассказ Владимир Петрович.

— Это такая ядовито выкрашенная блондинка с противным старушечьим смехом? — брезгливо вспомнила Женя.

— Она самая! — засмеялся Владимир Петрович, видя, какое впечатление горничная произвела на Женю. — Ее никто не любит, но хозяину она, по-видимому, обо всем докладывает, что где подслушала, а потому он ее и терпит, хотя она и подворовывает периодически.

— Мне кажется, что она меня в кабинет и втолкнула, — неуверенно заметила Женя.

— Очень даже может быть! — уверил ее Владимир Петрович. — Душа у нее черная, и во всем она держит сторону хозяина. Дали ей задание дождаться вас и помочь, так сказать, войти в кабинет, вот она это и сделала!

— Брр! — передернула плечами Женя. — Ну и гадючник! Один другого краше! Как же вы там работали, Владимир Петрович?

— Трудно работал, — согласился он с Женей. — Был момент, когда не выдержал и уж совсем собрался уходить, но вот что-то удержало! — И он ласково посмотрел на Лилю. — Ну так вот, Галя эта периодически мне докладывала за неимением хозяина рядом, а долго молчать она не могла, обо всем, что происходит в кабинете Красовского. Ну, что-то вроде вашей радиостанции. Правда, что мне делать, я тогда не знал, просто ума приложить не мог! Позвонить, посоветоваться, хотя бы с Наташей, поскольку она была в курсе тех дел, что начали развиваться вокруг Лили, тоже было невозможно: накануне весь особняк и вся прислуга были тщательно обысканы под предлогом пропажи бриллиантов и все средства связи были изъяты. Скажу честно! Был момент, когда совсем духом упал!

— Это когда? — поинтересовалась Женя.

— Когда Галя эта сообщила, что Красовский намерен вам показать заснятый скрытой камерой его разговор с Андреем! Ну, думаю, пропали! Обгадить все — это он первый мастер! А ну как не выдержит, думаю, любящее сердце нашей Лили?

Все посмотрели на Лилю, и она попыталась улыбнуться, хотя на глаза ее тут же навернулись слезы.

— Ты уж прости меня, дочка, старика, что опять разбередил твою рану. — Владимир Петрович сокрушенно покачал головой. — Но вот тогда и план у меня появился, от отчаяния, значит, а еще от злости, может быть, что такая мразь по земле ходит и думает, что управы на дела свои мерзкие не найдет! Вспомнил я, что знаю, где в особняке хранятся всякие лекарства. Домоправительница этим увлекается. Чего только у нее нет! Правда, прятала она все это хозяйство, но, грешен, подсмотрел однажды! — Он засмеялся. — И, как оказалось, очень правильно.

— Понятно, — торопила его Женя. — А что потом? Как же вы их напоили? И что это за лекарство?

— Дело подошло к семи часам, а в это время по уже давней традиции вся охрана ужинала. Причем обе смены — в это время они, значит, ужинали, а потом одни домой шли, а другие на вахту заступали. Всего в особняке было два охранника: один в каптерке у входа, а второй — в аккумуляторной. Все видеокамеры от автономной электростанции работали. Так вот, за ужином я и напоил тех, кто на смену пришел. Они вскоре и уснули. А лекарство это — снотворное, нембутал называется.