Анастасия Соловьева - Полюбить Джоконду

Хотелось подумать, но думать не было сил. Перед глазами стоял проклятый мужик. И девушка тоже стояла. Зачем только она притащила его сюда? Зачем вообще с ним связалась?! Она ему не то что в дочери, во внучки годится!..

Нет решительно никакого настроя на работу. Чтобы отвлечься, я стала соображать, что подарить свекрови, у нее послезавтра день рождения. Не то чтобы я безумно любила свекровь, но насчет праздников она настоящая мастерица. А уж на свой день рождения!

Мне представилась яркая картина. Накрытые на террасе старого дачного дома столы ломятся от изысканных яств. Тут и там красуются вазы с цветами и фруктами, приглушенно звучит Шопен. Помимо многочисленной родни свекрови: благоверный, мы с Лешкой и Леночкой, дочка Наталья с мужем Вадиком, сестра Лариса и племянник Константин — нагрянут чопорные свекровины приятельницы и бывшие сослуживцы. А у нас с Лешкой даже подарка нет. Позор на все семейство!

На следующий день я решила пробежаться по магазинам и заглянуть в парикмахерскую. Такое вот невинное времяпрепровождение.

По дороге я немного еще порассуждала о превратностях женской судьбы, потом внимание целиком переключилось на презент: рассматривала кофейные сервизы, латунные вазы, статуэтки, тяжелые серебряные украшения, но выбрала теплую накидку из шотландки в коричневато-бежевых тонах. Она очень подходила свекрови, к ее привычке до поздней осени обитать на даче, ухаживать за цветами и диковинными растениями, которых в ее саду было великое множество, темными осенними вечерами пить на террасе душистый чай, при этом неизменно оставаться ухоженной и элегантной. То, что Пушкин назвал комильфо.

Праздник, по обыкновению, удался. Перед десертом мы с Наташей, Лешкиной сестрой, сидели в беседке, увитой плющом, и со смехом обсуждали семейные новости. Костя, их с Лешкой кузен, в очередной раз предпринял попытку жениться, но мать недолго думая спустила девушку с лестницы.

— Вот идиотка-то! — весело возмущалась Наташа. — Все ей вечно не так! Радовалась бы, что ее придурочный Костик хоть такую нашел!

У ворот свекровиной дачи остановилась машина. Белая «девятка» с подмосковным номером.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Наташа. — Приехали к шапочному разбору!

— Да, припозднились, — лениво согласилась я. Но когда я разглядела, кто вылез из машины, вся моя лень и умиротворенность мгновенно растаяли без следа.

— Знаешь, кто это? — шепнула я Наташе.

— Кто?

Я в двух словах пересказала ей сцену в клинике.

— Ох, негодяй! — От негодования Наталья сузила глаза. — Я бы таких расстреливала! Показательно! На площади! Под барабанный бой!..

Она не договорила — хозяин белой «девятки» бесцеремонно ввалился в калитку и уже быстрыми шагами приближался к нашему убежищу.

— Здравствуйте, Елизавета Дмитриевна! — неожиданно вкрадчиво сказал он.

— Здравствуйте! — Почему-то его тон меня перепугал.

— У меня к вам важное-важное дело! Отойдем?

— У меня нет секретов от моей родственницы!

— Как вам, Елизавета Дмитриевна, угодно. Хотя, боюсь, вы об этом очень пожалеете.

— Говорите.

— Я буду краток. Известно ли вам, уважаемая Елизавета Дмитриевна, что вчера в девятнадцать часов тридцать минут по московскому времени в клинике, которую вы имеете честь возглавлять, вследствие криминального аборта скончалась гражданка Пахомова Виктория Юрьевна, уроженка города Домодедова, двадцати шести лет?

— Не может быть! В нашей клинике не делают криминальных абортов!

— Криминальным в нем было одно: срок беременности составлял девятнадцать недель, тогда как легальные аборты производят лишь до двенадцати.

— Кто делал?

— Доктор Тарусова Ирина Константиновна.

Ирка! Но как же она согласилась? Как могла?

— Сколько вы заплатили ей за убийство? Предупреждали же вас!

— Каюсь, грешен. Но ответственность-то на вас, дорогая… На вас, Елизавета Дмитриевна! По делу уже ведется следствие, на днях документы передадут в прокуратуру, так что ждите гостей. — Он помахал у меня перед носом какими-то бумагами.

— А чего вы теперь-то хотите?! — с ненавистью спросила Наташа.

— А вы на меня не кидайтесь! Она еще выступает, — ерничал мужик. — У меня, можно сказать, горе. Любимого человека потерял.

— Дальше что?

— Дальше вам придется за все отвечать!

— Придется, значит, ответим, — отчеканила я. — У вас что-то еще?

Мужик, уничтожающе взглянув на меня и выругавшись, поплелся к машине.

— Ну, влипла ты, — вздохнула после его ухода Наташа.