Вера Ветковская - Танец семи покрывал

Ключ от чулана обнаружили неожиданно легко, он висел на гвоздике над дверным косяком, его скрывала от глаз занавеска, только не на кухне, как предполагали дети, а в Терриной комнатке.

Выпустив собаку в сад — Терра всегда заливалась радостным лаем, когда слышала шаги отца или Марианны, — они с трудом открыли замок.

Брат и сестра ожидали увидеть… Нет, Они сами толком не знали, что ожидали увидеть! Может, пачки старых писем, из которых могла вынырнуть тайна, погребенная в недрах дома, может, альбомы с фотографиями, потому что дома их не было — снимки Стаси и Стефа были распиханы по всей библиотеке, их можно было обнаружить и в томике Гумилева, и в сочинениях Марселя Пруста, они хранились между собраниями сочинений, убранные в папку или просто так…

Но то, что увидели Стася и Стефан, оказалось для них полной неожиданностью…

На пыльных, затянутых по углам причудливой паутиной полках сидели в ряд куклы.

Куклы разных размеров, в разных уборах, резиновые пупсы и голубоволосые Мальвины, огромные, с роскошными ресницами «девочки» и «мальчики» в смешных панталонах, целлулоидные и тряпичные. Но самым странным было то, что каждая кукла имела свою пару, что в волосах обеих Мальвин было по совершенно одинаковому банту, тряпичные бабы, которые обычно надевают на чайник, красовались в одинаковых ситцевых юбках, целлулоидные куклы были наряжены в одинаковые комбинезоны.

Только двух самых больших кукол, одетых в изъеденные молью бальные наряды, можно было отличить друг от дружки — юбка одной из них была довольно небрежно залатана совершенно неподходящим по цвету клетчатым лоскутом…

Кукольное хранилище произвело на Стасю и Стефана тяжелое впечатление. Им пришла в голову мысль, что подобным образом поступают с игрушками умершего младенца — их ссылают подальше от глаз безутешных родителей на антресоли, чердаки, прячут в сараи, не решаясь выкинуть. Да, но они-то со Стефом живы!

— Ты помнишь этих кукол? — нарушил молчание Стефан.

Пока они хранили молчание, память Стаси пыталась облететь все свои владения, из глубин которых мерцал слабый свет узнавания. При звуках человеческого голоса она как будто ударилась о стену — и только клетчатый лоскут, как живое существо, пытался открыть замурованные двери. Но куда они вели?

Стася взяла в руки одну из красавиц и чуть не задохнулась от облака пыли.

— Нет, я не помню кукол, — покачала она головой. — Но вот этот лоскут… эта заплатка на платье мне ужасно знакома…

— Может, у тебя было клетчатое платье? — предположил Стеф.

— Ты видел мои детские снимки, на них я в других платьях… И все же было какое-то клетчатое платье… Кто его носил?..

Чулан брату и сестре открыть удалось, а вот ящик, сколько они ни старались, не поддавался. Ключи от него так и не нашлись. Стефан ковырялся в замке шпилькой, но замочек оказался хитрым и не желал выдать своего секрета. В тайну письменного стола Стася проникла только после гибели матери.

…О том, что в доме должно случиться какое-то страшное событие, Стасю предупредила Марианна, а Марианну — один из многочисленных кактусов, заботливо опекаемых ею на кухне.

Там, на специально заказанных Марианной полочках, обитала огромная коллекция кактусов, которую она собирала в течение многих лет.

Они зацветали вразнобой; сначала одни выбрасывали какие-то игольчатые, похожие на морозный узор цветки, потом другие разражались целыми соцветиями, позже раскрывались крохотные звездочки третьих, еще позже цветение подхватывали четвертые. Были и кактусы-«молчуны», как называла их Марианна, те, которые никогда не цвели. Среди них — один, про который Марианна говорила, что он все-таки цветет, только очень-очень редко. И вот — Стася первая это заметила — на нем появился плотный зеленый бутон с ярко-алым наконечником.

Марианна, увидев бутон, переменилась в лице.

— Что-то должно случиться в нашем доме, детка, — понизив голос, тревожно произнесла она. — Что-то ужасное…

— Почему? — с любопытством спросила Стася.

— Этот цветок… — Марианна коснулась пальцем бутона, осторожно, точно боялась уколоться. — Он — предвестник несчастья. Однажды… — Марианна осеклась.

— Что же случилось однажды? — подхватила Стася.

— А это не твое дело, — отрезала Марианна и, сколько Стася ни донимала ее вопросами, не проронила больше ни слова, замкнулась в себе.

Спустя некоторое время Стася предложила:

— Может, оборвать бутон?

— Это не поможет, — с траурной торжественностью произнесла Марианна. — Чему суждено случиться — то произойдет.