Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

Кристофер поболтался по площади, потом прислонился спиной к старой церкви, разглядывая Софи через витрину. Она появилась на улице, держа в руках коробку с лентой «Фошон»: подарок для любовника? Юноша ощутил, как внутри заворочался змей ревности. Он отстал от Софи шагов на тридцать. Дама шла к «Рицу».

Саманта сидела у кровати отца в реанимации «Маунт Синай», просматривая раздел «Стиль» в «Нью-Йорк таймс». Она провела тут целый день. Клаус, развалясь в кресле, читал книгу.

Первое, что девушка подумала, увидев папу: «Как же он одряхлел!» Огромный, слегка неуклюжий мужчина внезапно постарел и отощал. Под простыней вырисовывалась хрупкая фигура, лицо осунулось, хотя большой нос и седая шевелюра по-прежнему выделялись. Дочка не могла без слез смотреть на него. Неужели это тот сильный человек, который всегда о ней заботился? Он просто не может стать инвалидом!

— Если он не поправится, я сожгу все свои вещи от Шанель, — поклялась она. — Даже камелии.

— Зачем ты так? — Парень потер глаза. Они оба почти не спали.

Саманта взглянула на фотографа.

— Не могу перестать думать, что это наказание за одержимость Коко.

— В случившемся никто не виноват, — тихо произнес мужчина. — Ты так сильно любишь отца, что готова сжечь вещи от своего кумира?

— У меня больше нет родственников, — прошептала Саманта. — Кроме нескольких кузин-деревенщин, не способных отличить пиджак «Шанель» от пижамы «Мейси».

— Не говори так о своей семье, — раздался еще один голос.

— Что? — Девушка глянула на Клауса.

Тот молчал.

Саманта наклонилась и внимательно посмотрела на отца. Веки Шандора Липштадта задрожали, и он открыл глаза.

— Папочка!

— Ты проделала такой путь, чтобы навестить меня?

— Ах, папочка, ты помнишь меня! — Слезы заструились по щекам американской модницы, унося с собой тушь. — А помнишь, кто ты?

— Конечно. Умирающий старик.

— Ты не умрешь, папочка! По крайней мере, пока не увидишь мой наряд от мадемуазель. Все-все подлинное! Ты нужен мне живым! Ты должен вложить кучу денег в фирму моего талантливого друга. В любом случае, врачи сказали, с тобой все будет в порядке.

Саманта присела на пол, подняла руку отца и прикоснулась к ней губами.

— Ах, папочка, я так волновалась. — Она кивнула жениху. — Папочка, это Клаус…

В поле видимости пожилого мужчины появилось еще одно лицо.

— Здравствуйте, мистер Липштадт. — Немец старался тише стучать каблуками. — Я хотел бы попросить руки вашей дочери.

— Ее руки? — нахмурился старик. — Зачем вам ее рука? А если я отдам вам руку, вы меня отсюда вытащите?

Парень кивнул.

— Забирайте руку, забирайте ногу, забирайте что захотите. Только верните меня в мою собственную постель.

— Клаус недавно купил для нас огромную квартиру в Париже, — похвалилась Саманта. — Там есть три небольшие детские, но я переделываю их в гардеробные…

— Пожалуйста, дети… — Мужчина положил руку на сердце. — Сделайте две гардеробные и одну детскую. Я хочу увидеть внука!

— Вот такой у меня папочка! — Саманта подмигнула Клаусу.

Софи зашла в «Риц» через черный ход, ведущий в «Американский бар». Кристофер наблюдал, как она прошла мимо вращающейся двери, подождал несколько секунд и двинулся следом. Заметил красный костюм любимой в конце коридора, ведущего в фойе. Схватил с кресла «Геральд трибьюн» (вдруг манекенщица обернется, надо прикрыть лицо). Добрался до фойе. «Объект» как раз зашел в лифт. Двери закрылись. Юноша поглядывал на табло из-за газеты: один, два, три… Четвертый этаж. Там жила Шанель.

Парень сел в глубокое кожаное кресло. Может, Софи навещает опустевший номер Коко? Но зачем тогда наряжается? Эта фантазерка вполне может снять его, украсить полупрозрачными примерочными и развлекать там мужчин, как и его в первый раз. Кристофер подозрительно рассматривал каждого мужчину, заходившего в лифт: может, это и есть ее любовник?

Юноша опустил голову на руки. Он не сможет простить измену Софи. Лифт вернулся на первый этаж. Пара пожилых американцев неуверенно шагнула в фойе, решая, через какую дверь выйти. Жена потянула мужа в сторону улицы Камбон. Кристофер ждал. Он забыл, в каком номере обитала мадемуазель. Не стучать же в каждую комнату! Рано или поздно женщина выйдет, и выражение ее лица будет лучшим доказательством вины или невиновности.

Парень попытался сосредоточиться на газете, но буквы расплывались перед глазами. Посмотрел на часы: скрытной дамы не было уже более двадцати минут.