Мэри Маккомас - Минуя полночь

— Я оставлю себе машину, а ты так и будешь хорошим парнем.

— А если проиграю? Это, конечно, исключено, но вдруг вмешаются космические силы? Что тогда?

— Два обещания, которые ты выполнишь.

— Плюс к тому, что машина достанется Флетчеру?

— Нет. Позволить ему взять машину — это как раз одно обещание.

— А второе?

— Ты посвятишь мне свой роман. — Глаза Гила сузились. Он как будто очень разозлился. — Ну, что? Боишься, что проиграешь? Конечно, ведь тогда придется сделать то, что ты должен был сделать еще пятнадцать лет назад. — Мэтью откровенно покатывался со смеху. — Можешь написать так: «Посвящается Дори, которая своей исключительной мудростью и уникальнейшим здравым смыслом и…»

— А ну-ка примолкни, куколка. Сейчас все решится раз и навсегда.

— Куколка? Ты назвал меня куколкой? Да за такое морду бьют, ты знаешь об этом?

— А я и не жду поцелуев, куколка. И не вздумай мечтать, что последние пять месяцев я витал где-то в облаках. Я всегда знал, что имею дело с настоящей акулой.

— Надо было тебе вести себя поосторожнее, — довольно заметил Мэтью. — Говорил я тебе, что он все поймет.

— Ну и ладно. — Дори пожала плечами. — Парнишка, конечно, ничего, смышленый, но настоящая игра куда забавнее… Да и выигрывать всегда приятно. Твой удар.

Гил начал игру и вел ее просто блестяще. К сожалению, он не знал, что дедушка Деврис когда-то выигрывал у самих Джорджа Слоссона и Вилли Хоппа, да не просто выигрывал, а как следует подзаводил их, а потом уж наголову разбивал. И после этого он стал давать уроки игры в бильярд своей любимой внучке.

Гил проиграл.

Они сыграли еще три партии, и в двух он снова проиграл. Потом еще пять, и в трех он проиграл. И только после этого он признал свое поражение.

— Вот это было стоящее представление, — объявил Мэтью, веселясь над пылающим лицом Гила. — По-моему, сынок, ты встретил свою половинку. Сегодня я буду спать спокойно, потому что теперь знаю, что, когда я сам отбуду в мир иной, с тобой останется еще один человек, который будет устраивать тебе время от времени публичную порку и держать в строгости. — Старик пожелал им спокойной ночи и удалился, но в дверях обернулся и сказал: — Гил, я буду с нетерпением ждать твою книгу.

Глаза Гила и Дори встретились, и они тихо рассмеялись. Она положила кий на стол и подошла к нему. Он обнял ее. Они долго стояли вот так, тихонько покачиваясь, и были совершенно счастливы. Пока не вспомнили, что это не может длиться дольше и скоро придет к своему завершению.

— О чем ты думаешь? — спросила она, прижимаясь щекой к его груди. Сердце Дори билось спокойно и уверенно.

— Я вдруг подумал — а не побороться ли нам?

Она хихикнула.

— Никак не можешь смириться с поражением, верно?

— Да ни за что. — Он помолчал. — Мне еще никогда это не удавалось.

Ей тоже это не удавалось. И вот они стояли рядышком, сердце к сердцу, и чувствовали, что сейчас, только что, оба они проиграли нечто очень важное.

— Ну, что? Поедем к тебе? — спросил он, не двигаясь.

Она кивнула, но тоже не пошевелилась.

— Гил? — спросила она очень тихо, и в голосе ее послышался настоящий страх. — Ты ведь останешься со мной?

— Конечно. Насколько смогу, настолько и буду рядом с тобой.

И Дори осталась еще на неделю.

Она хотела дать детям время привыкнуть к мысли, что уедет — чтобы они начали думать о ней, как о доброй тетушке, приехавшей погостить, пробывшей у них довольно долго, но рано или поздно уезжающей домой.

Трудно было выбрать день отъезда. Скоро у Флетчера день рождения. Он со своей подружкой, той самой Молли Лундгрен, собирался в кино после небольшого семейного торжества, конечно, при условии, что он сдаст экзамены на водительские права в тот же день. На первую неделю августа была запланирована выставка, которую она никак не хотела пропустить. Бакстер должен был представить на ней обеих Эмили — корову и теленка, и она просто обязательно должна была присутствовать на этом событии.

Но, начиная планировать наперед, чем она в последнее время частенько занималась, Дори понимала, что этот город и его жители стали слишком много для нее значить… Но еще большее значение приобрела для нее семья Хаулеттов.

После выставки, в сентябре, начнутся занятия в школе. Флетчер опять будет стонать от алгебры, а Бакстер станет радоваться новым учителям, новым карандашам и фломастерам, новым школьным ботинкам. Потом нужно будет засевать поля пшеницей и собирать урожай кукурузы и чечевицы. Надо будет продавать коров. Потом День Благодарения — семейный праздник, и вот уже подойдет время рождественских каникул…