Диана Палмер - Камень преткновения

Но даже не в этом было дело. Кэд просто не хотел Бесс. Она поняла это, когда ей исполнилось двадцать, три года назад. С тех пор ничего не изменилось. Гэсси рассчитывала на более выгодную партию для дочери и не скрывала, что Кэд ей не нравится. Почему? Этого Бесс понять не могла. Скорее всего потому, что Холлистеры жили в старом доме, без роскоши, с протертыми коврами и линолеумом, ездили в подержанных автомобилях, а сам Кэд носил грубую одежду и такие же грубые башмаки, распространяя вокруг запах телят и табака. Бесс же разрешено было общаться лишь с теми мужчинами, от которых пахло французским одеколоном, самым лучшим бренди и импортными сигарами. Бесс снова вздохнула. Она променяла бы всех этих лощеных франтов на Кэда, мечтая о его объятиях.

Бесс отсутствующим взглядом окинула гостиную. Утренний кофе лишь недавно вошел в традицию, и Бесс, уже несколько раз побывавшей на этих приемах, он казался таким же скучным, как и жалкое существование, которое ей приходилось влачить. Здесь пили кофе из старинных фарфоровых чашек, помешивая его серебряными ложечками, вели бесконечные разговоры о курортах, инвестициях, о последней моде, в то время как за безупречно чистыми, прозрачными окнами шла настоящая жизнь поросшего низким кустарником южного Техаса. Там люди зарабатывали себе на жизнь, отвоевывали у земли каждый клочок, боролись со стихией, носили старую одежду, ездили на старых грузовиках, а по субботам ходили в церковь.

Но этих, настоящих, людей Бесс видела лишь мельком. Интересно, бывала ли когда-нибудь в церкви Найта, не считая, разумеется, церемонии венчания, когда впервые выходила замуж? Первый брак, как и последующие два, окончился разводом. Сама Бесс раз или два ходила в церковь, но и там не могла обрести покой. Холлистеры были баптистами и посещали церковь, где священником служил дед Кэда. Несмотря на бедность, их семья пользовалась всеобщим уважением, и это, по мнению Бесс, стоило куда больше, чем счет в банке.

Несколькими минутами позднее Бесс выскользнула из дома, пошла к своему серебристому «ягуару» и села за руль. Только сейчас, опустившись на кожаное сиденье, она с облегчением вздохнула. По крайней мере здесь, вне досягаемости недреманного ока матери, она чувствовала себя спокойно. Так надоело торчать в четырех стенах!

Она было решила вернуться домой, но, доехав до поворота на грунтовую дорогу, которая вела к усадьбе Холлистеров, заметила трех телят. Они вырвались из загона и свободно разгуливали. Присмотревшись, Бесс обнаружила в изгороди дыру. Она поискала глазами всадника, но его нигде не было. Сворачивая на грунтовую дорогу, Бесс не хотела себе признаться в том, что сделала крюк не по необходимости, а в надежде увидеть Кэда. При нынешних сильно упавших из-за засухи ценах на скот потеря даже одного теленка оказалась бы для Холлистеров значительным убытком. Сено по-прежнему было на вес золота, стоял февраль, а обычно коровы Кэда телились месяцем раньше. И этих теляток наверняка произвели на свет мамы, проигнорировавшие программу Кэда на увеличение поголовья. Бесс про себя улыбнулась, подумав о том, сколько храбрости понадобилось этим коровам, чтобы принести на алтарь любви все расчеты хозяина.

Я глупею, сказала себе Бесс и свернула во двор, распугав попавшихся на пути цыплят. Она с любовью окинула взглядом обшитый вагонкой большой двухэтажный дом с длинной террасой, где стояли два кресла-качалки. Посидеть в них, и то изредка, хватало времени лишь у Элайз Холлистер, матери Кэда. У самого Кэда и его младшего брата Роберта дел было невпроворот. Средний брат, Грег, вел расходные книги. Деньги добывали Элайз и Кэд. Элайз подрабатывала шитьем, а Кэд выигрывал на родео. Он превосходно орудовал лассо, ловко набрасывая его на телят, и постоянно выигрывал на групповых состязаниях, а также был искусным объездчиком диких лошадей. Это беспокоило Бесс. В декабре на финальных национальных состязаниях по родео в Лас-Вегасе Кэд растянул сухожилие и несколько недель хромал. Не обходилось также без переломов и падений, на руках и груди остались шрамы. Но лишь благодаря этим дополнительным деньгам удавалось регулярно платить по закладным. После смерти отца управление ранчо перешло к Кэду, энергичному и деловому. Для своих тридцати четырех он выглядел слишком солидно, к Бесс относился сурово, однако чувства ее к нему остались прежними. Ничто, к сожалению, не могло их изменить.

Бесс вышла из «ягуара» и задержалась, чтобы погладить Лэдди, бело-черного колли, помогавшего мужчинам управляться со стадом. Хорошо, что Кэд этого не видел, иначе рассердился бы, потому что Лэдди был пастушьим псом, а не какой-нибудь болонкой. Кэду вообще не нравилось, когда Бесс проявляла особое внимание к чему бы то ни было в его владениях, и уж тем более к его персоне. Но внимание к телятам, думала Бесс, он должен оценить по достоинству.

Читать дальше