Кетти Слейк - Лунная дорожка счастья

— Я прирежу ее без колебаний.

Все замерли.

Хейл отступил назад, волоча Кристину за собой, и кивнул головой пилоту:

— Полезай назад в самолет.

— Эй, подожди, машина нас всех не утащит.

— Утащит.

Эмми взглянула на него с внезапным подозрением и сказала мужу:

— Он хочет бросить нас.

— Не глупите, — огрызнулся Хейл, но Кэл угрожающе схватил его за руку. Секунду они смотрели друг на друга.

Тем временем Барт опустился на колено с оружием наизготове. Левой рукой он тихо нащупал камень. Сейчас он бросит его, и бандит хоть немного развернется на звук, и Барт сможет стрелять, не боясь задеть Кристину. Покатые плечи Филлипса над ее тонкой фигурой были притягательной целью для Барта. Но он ничего не успел сделать.

Вдруг в кустах раздался треск, и унылый голос возопил:

— Что здесь за дьявольщина? Этот чертов самолет распугал всех наших сусликов.

Хейл был ошеломлен, ослабил хватку, и Кристина мгновенно выскочила. Кончик ножа царапнул ее шею. Она побежала к низкорослому кустарнику на краю площадки. Эмми и пилот нырнули под самолет, а взбешенный Хейл взревел как зверь и кинулся за Кристиной.

Барт прицелился и обеими руками спустил курок. Рев Хейла сменился криком боли, он завертелся на месте и упал, схватившись за грудь.

Кэл тоже побежал, но пуля Ли Фарренса воткнулась в землю перед ним, заставила его остановиться.

Внезапно все слилось воедино — голоса и движения. Фарренс и Джим Бродски, отдавая приказы, бросились к самолету. Пилот вышел из-под крыла с поднятыми руками, Эмми безвольно хныкала, обхватив лицо руками, Хейл, грязно ругаясь, корчился на земле. Охотники за сусликами жались с краю, пытаясь рассмотреть происходящее.

Барт подбежал к Кристине, кинувшейся на землю при звуках стрельбы. Он стал на колени, содрал повязку с ее рта, достал из кармана нож, переждал несколько секунд, унимая дрожь в руках, и перерезал веревки.

Кристина прильнула к Барту, спрятав лицо у него на груди.

— С тобой все в порядке, любимая? — Его голос от волнения звучал хрипло.

Она хотела сказать… но в горле все пересохло. Барт увидел в глазах Кристины то, что так хотел увидеть, и нежно поцеловал ее в губы.

Остались вдали проклятия Хейла, ругань Кэла, назойливые причитания Эмми: «Говорила я, надо было взять ружья», и отрывистые команды других лесничих, наконец, совсем близко:

— Что это, черт возьми, здесь за игры в «полицейские и воры»?

Они уставились на негодующие усато-бородатые лица, вернувшие их к действительности. Барт не мог справиться с доброй усмешкой.

— Я ведь тебе говорил, Кристина, что суслики очень полезны для пустыни. — И они безудержно захохотали.

Усы и Борода, обменявшись беспокойными взглядами, попятились от них, как от сумасшедших.

Барт был счастлив: смех Кристины звучал в лунном свете радостно и мелодично, как песня пересмешника.

Поединок завершился для контрабандистов двумя точными выстрелами. Фарренс вызвал по радио полицейское подкрепление, а Джим Бродски соорудил с помощью аптечки Фарренса и нескольких носовых платков временный бандаж для раненого плеча Хейла.

— Чисто сработано, Барт, — сказал Бродски, — даже суд не придется откладывать.

Хейл держался угрюмо. Он бросил на лесничего тяжелый взгляд, попытался расправить свою окровавленную куртку и с холодной ненавистью посмотрел на Кристину.

— Это ваших рук дело, Тина, вы меня погубили, но я еще увижу, как вы за это поплатитесь.

Барт замахнулся, но Фарренс сдержал его. Кристина не испугалась и не смутилась.

— Вы неправы, Хейл. Вы давно испортили себе жизнь. Я лишь не дала вам погубить свою.

— Ложь! Ничего этого не было бы, если б вы поехали со мной. Я ведь ждал до трех, как и сказал, прежде чем уехал из Джошуа Три.

Он ничего не понял и никогда не понимал, что она имеет в виду. Но она удивилась его последним словам и с ее губ невольно сорвался вопрос:

— Почему же вы вернулись?

— Вы плюнули мне в душу дважды, Тина, — проговорил он раздраженно, — вы из меня сделали дурака. Но я уехал в соседний городок и купил старый автомобиль, чтобы вернуться, и этот, этот лесничий, — он зло посмотрел на Барта, в голосе его слышались злость и оскорбленное самолюбие, — не узнал мой «линкольн». Я собирался успешно провести эту операцию, а потом убедиться, что вы наказаны за то, что сделали со мной.

Кристину охватило отвращение и жалость от того, что столько ума, амбиций и шарма пропало впустую, выродилось в чудовищный эгоизм и алчность.