У нее на глазах показались слезы.
— А я тебя люблю. Вот и вся суть наших отношений — и в прошлом, и сейчас. Печально, правда?
— Джилли… мне очень жаль. Я не хотел причинять тебе боль. Мне хотелось бы…
Она подняла руку, призывая его замолчать.
— Не давай невыполнимых обещаний и не объясняй мне, почему ты меня не любишь. Это слишком больно.
Он подошел к ней и обхватил ее лицо ладонями. Щеки у нее были мокрые от слез.
— Давай пока не будем делать никаких выводов. Когда я сказал, что не хочу тебя потерять, я говорил правду. Мы можем пойти на компромисс, найти решение, которое…
— Какой может быть компромисс в любви и верности? — Она накрыла его руки своими. — Компромиссов тут нет, Джек. — Джилл на секунду сжала его пальцы, а потом отступила от него на шаг. — А я так больше не могу, — чуть слышно проговорила она, и голос у нее вдруг охрип. — Мне надо все — или ничего.
Он рассмеялся — зло и жестко, и даже сам это услышал.
— Понял. Все та же история, все та же Джилл. Все должно быть по-твоему, иначе ты уходишь. Никаких компромиссов, никаких обсуждений. Ты должна всем распоряжаться.
Джилл отступила еще на шаг, и на лице ее отразилась боль. Она обхватила себя руками, словно защищаясь.
— Это нечестно. Речь у нас не о деловых переговорах. — Она прижала ладонь к его груди. — Мы говорим о человеческих отношениях, о любви и семье.
— Нечестно? Пять лет тому назад ты сделала точно то же, что и сейчас. — Он выругался. — Ты ушла, потому что я не мог дать тебе «все». А как насчет того, что я мог тебе дать? Насчет того, что я тебе давал? Это вообще ничего не стоило?
Он шагнул вперед, протягивая вперед раскрытую ладонь.
— Если то, что я тебе говорю, — неправда, тогда что ты, к черту, делаешь? И почему ты это делаешь?
Джилл вскинула голову:
— Пытаюсь уберечься от боли. Пытаюсь избавить себя от многих месяцев или даже лет тоски, от горьких воспоминаний. И хочу избавить Ребекку от того же.
Он покачал головой.
— Не надо припутывать сюда и Ребекку. Речь идет о тебе. Ты снова хочешь сбежать. Во второй раз.
— Это ты мне говоришь? — возмутилась она, и в голосе ее явственно звучала боль. — Это ты бежишь. И не надо себя обманывать — это имеет самое прямое отношение к Ребекке. Она улавливает все, что мы чувствуем — все, что ты чувствуешь. То, как ты эмоционально отчужден от нее. И от меня.
Джек открыл было рот, собираясь опровергнуть ее слова, но она подняла руку, не дав ему говорить.
— Она спросила меня, нравится ли она тебе. Она спросила, почему ты не хочешь стать ей вторым папой. Твое равнодушие причиняет ей боль.
Джек невольно отступил на шаг. Такие мысли как-то не приходили ему в голову. Он вспомнил о равнодушии и апатии отца, о том, как ему не хватало отцовской любви. И как было больно ее не иметь.
Неужели он причинил Ребекке такую же боль?
— Когда? — напряженно спросил он. — Когда она это сказала?
— Пару недель тому назад. — Джилл покачала головой. — Но какая тебе разница.
Джек смущенно провел пальцами по волосам.
— Я не хотел ее ранить. Я просто не хотел, чтобы она слишком ко мне привязывалась.
— Или, может, это ты не хотел слишком к ней привязываться? Или ко мне? — Подойдя к нему, Джилл заглянула ему в лицо. — Я люблю тебя, Джек. Но больше я так жить не могу. Мне надо, чтобы ты тоже меня любил.
Ему казалось, что он вот-вот потеряет власть над своими чувствами. Снова обхватив ее лицо ладонями, он попытался ее переубедить:
— У тебя было такое безрадостное детство, что теперь, если тебе не пообещают идеальной любви, ты бежишь в страхе. Ты боишься, что тебя отвергнут, Джилли.
Она прижала ладони к его груди, ощущая кожей мягкую шерсть вязаного свитера.
— А чего боишься ты, Джек? Того, что тебя будут любить?
Он сжал ее лицо чуть сильнее.
— Я не могу изменить своих чувств.
— И я тоже.
Джек нежно провел пальцами по ее щекам, наслаждаясь прикосновением к ее гладкой коже. В нем тугой пружиной сжалась боль.
— И что мы будем делать теперь?
У нее из глаз снова полились слезы — медленно покатились по щекам, увлажняя и его пальцы.
— Скажи мне ты, Джек. Я не хочу расставаться.
Он попытался найти подходящие слова, чтобы попытаться ее в чем-то убедить, как-то успокоить, — но тут же остановился, осознав, что они попали в безвыходное положение. Наклонившись, он прижался к ее губам, ощущая вкус ее слез. Почувствовала ли она вкус его сожалений и печали?
Испытывая такое ощущение, словно сердце у него разрывается на сотни кровоточащих кусочков, он опустил руки, повернулся и ушел.
Читать дальше