Шеррилин Кеньон: Любовник из фантазий

Грейс.

Ради ее же блага он должен расстаться с ней.

Почувствовав, что Грейс вошла в комнату, Юлиан открыл глаза. Она стояла в дверях и пристально смотрела на него.

– Как бы я хотел уничтожить эту штуку, – пробормотал он и положил книгу на кофейный столик.

– Не переживай, после этой ночи все наконец решится.

От ее слов Юлиану стало еще больнее. Как она может делать такое ради него? Больше всего она боится, что ею воспользуются, а он это и собирается сделать – использовать ее так, как не единожды использовали его.

– Ты все еще собираешься предоставить мне свое тело, невзирая на то, что я тебя брошу?

– Если на кону стоит твоя свобода, то да.

– И ты будешь плакать, когда я уйду?

Грейс отвернулась, и он понял ответ без слов. Он был ничуть не лучше Пола – такой же эгоистичный ублюдок.

Что ж, рано или поздно дурная наследственность всегда дает о себе знать.

Когда Грейс вышла, оставив его наедине со своими мыслями, Юлиан осмотрел комнату. Взгляд его упал на ковер перед диваном, и его грудь сжало стальным обручем.

Ему будет не хватать полуночных посиделок с Грейс на полу, ему будет не хватать ее голоса, ее смеха.

Но больше всего ему будет не хватать ее прикосновений.

– Дорогой?

Юлиан вздрогнул:

– Да?

– Уже одиннадцать тридцать, тебе не пора? – донесся до него сверху голос Грейс.

Юлиан посмотрел на бугор на ширинке. Время воспользоваться тем, чем так щедро наградила его природа. Только этого он и хотел с того самого мига, как увидел ее, и все же ему было больно думать о том, что он должен овладеть ею сейчас.

«По крайней мере, ты не сделаешь ей больно».

Или…

Воистину, Пол и близко не причинил ей той боли, которую собирается причинить он.

– Юлиан?

– Иду. – Он с трудом заставил себя встать с дивана и пошел верх по лестнице, безвольно цепляясь рукой за перила. В последний раз он вдет по коридору к ее комнате и в последний раз увидит ее нагой в постели…

Ну почему, почему все должно быть именно так?

Подойдя к двери, Юлиан остановился. Комнату заливал дрожащий свет свечей. Грейс лежала в черном пеньюаре, который он когда-то выбрал для нее, и была в нем бесподобна.

– Ты не собираешься упрощать мне жизнь, верно? – спросил он осипшим голосом.

Она обольстительно улыбнулась.

– С какой стати? Я вот подумала, не многовато ли на тебе одежды…

Прежде чем Юлиан смог ответить, Грейс стянула с него рубашку и бросила на пол, потом положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце. В этот момент она показалась ему самой прекрасной женщиной в его жизни. Даже его мать не могла сравниться красотой с Грейс.

Юлиан стоял неподвижно, словно статуя, руки Грейс ласкали его тело. Потом она переключилась на ширинку его брюк.

– Грейс. – Он убрал ее руки.

– Что? – Глаза Грейс наполнились страстью.

– Я сам.

Она оставила его и взобралась на кровать. Юлиан резко вдохнул, глядя на ее грудь под распахнутым пеньюаром. Скинув брюки, он присоединился к ней. Когда он перевернул ее на спину, ее пеньюар совсем распахнулся, предоставив его взору все прелести сразу.

Не долго думая Юлиан принялся ласкать ее.

– О, так, так! – простонала она.

Он чувствовал, как она извивается под ним, когда он ласкал языком ее сосок. Его тело действовало словно жидкий огонь, прожигающий дорогу в ее святая святых. Он оплодотворит ее всю, а когда бросит ее, то сойдет с ума.

Юлиан сглотнул. Он целую вечность ждал этой ночи. Целую вечность он ждал эту женщину.

Нежно гладя тело Грейс горячими ладонями, Юлиан старался запомнить каждый его изгиб, каждую впадину.

Прелестная Грейс, та, которую он никогда не забудет.

Он раздвинул бедра Грейс коленями; ее обнаженная кожа приятно ласкала его. Затем он заглянул ей в глаза.

Горе, светившееся в них, заставило его остановиться.

«В твоей жизни не было ничего, что бы ты не украл у другого». Юлиан напрягся, услышав голос Ясона. Меньше всего ему хотелось украсть что-нибудь у женщины, которая так много ему дала.

«Как я могу поступить так с ней?»

– Ну, чего же ты ждешь? – Грейс попыталась улыбнуться.

Юлиан и сам не знал. Он никак не мог отвести взгляд от ее печальных серых глаз, из которых еще долго будут литься слезы горя, если он, использовав, бросит ее, или слезы радости, если он останется.

Беда в том, что если он останется, его семья уничтожит ее.

Внезапно Юлиан понял, что ему делать.

Грейс снова поторопила его:

– Юлиан, у нас осталось мало времени.