Джули Гаррат - Непостоянное сердце

Будь они прокляты, эти желуди, с горечью думала Серена. И Мари Уайатт вместе с ними. Одной короткой фразой: «Это мой дом!» — она лишила ее всего самого сокровенного.

— Мне очень жаль. — Мари развела руками. — Очень жаль. Но ты уехала, все бросила. Макс поначалу гневался, потом обеспокоился и даже нанял частного детектива, чтобы отыскать тебя. Он ужасно терзался из-за того, что вынудил тебя уехать из дома. Он писал тебе, — когда выяснил, что ты все еще в Англии. Писал на протяжении многих лет, но ты не отвечала. Он садился в автомобиль и отправлялся за Тис и Тайн, а потом рассказывал мне, как сидел и смотрел на маленький домик, в котором ты снимала комнаты, ожидая, когда ты выйдешь или войдешь. А ты не догадывалась, что он рядом, потому что Макс был человек гордый, и гордость не позволяла ему приблизиться к тебе, — особенно после того, как он понял, что ты вообще не хочешь знаться с ним. И в конце… — Мари пожала плечами, — в конце концов он смирился, придя к единственно возможному заключению — что он потерял тебя и ты никогда не вернешься ни к нему, ни в Уинтерсгилл.

Теперь Серена винила себя за те письма. Она вскрывала их и прочитывала, прочитывала с ненавистью в сердце, и смеялась над словами, в которые он облекал свои чувства к ней, умоляя вернуться домой. Она смеялась, даже когда рвала и сжигала его письма, а потом опускала голову в ладони и рыдала, рыдала, сидя в своей маленькой унылой комнате, — рыдала, так как знала, что никогда не сумеет простить его. Несмотря на все мольбы и увещевания отца, она отказывалась верить в то, что он может измениться.

— Ему все было безразлично, все, кроме Кейндейла, — сердито проговорила девушка. — Он относился ко мне, как к личной собственности, — только потому и хотел, чтоб я вернулась. Он просто хотел вернуть то, что ему принадлежало. А по большому счету ему не было до меня никакого дела. И на мать он плевал, пока она была жива. Иначе он не сошелся бы с вами, не так ли?

— Не совсем, дорогая, — возразила Мари, качая головой.

— Именно так! Вот за это я его и ненавидела. И Кейндейл ненавидела. До сих пор мечтаю, чтобы он был уничтожен за одну ночь. Я всегда его ненавидела.

— Не говори так, — в смятении промолвила Мари. — Не говори так, Серена.

— Почему же? — Серена застыла в дверях; Райан рядом неловко переминался с ноги на ногу. — Почему? — тихо повторила она свой вопрос. — Почему я не должна ненавидеть это место? Укажите хотя бы одну разумную причину.

— Потому, — отвечала Мари с болью во взоре, — что Кейндейл теперь принадлежит тебе. Макс завещал Кейндейл тебе. Ты его полноправная владелица и отныне, моя дорогая, единолично отвечаешь за благополучие того места, которое так глубоко ненавидишь, а также за благополучие проживающих там людей.

— Что-о? — У Серены закружилась голова.

— Это правда, дорогая. — Мари глубоко вздохнула и продолжала спокойно: — Кейндейл — твое наследство, Серена.

— Я уничтожу его! — решительно твердила Серена, покидая старый дом в машине вместе с Райаном. — Это моя собственность. Кейндейл принадлежит мне, и я наконец-то имею возможность осуществить то, что пыталась сделать много лет назад.

— Ты с ума сошла! — угрюмо отозвался Райан, глядя в окно автомобиля. — Как ты можешь думать о том, чтобы уничтожить поселок, живущий полнокровной счастливой жизнью?

— Могу. Он принадлежит мне. — Серена взглянула на своего спутника. Сердце бешено колотилось. Приятно сознавать, что тебе даровано могущество. — Я снесу все эти жалкие маленькие домишки, сровняю с землей проклятый завод и, если захочу, даже взорву старый заброшенный рудник.

— А дальше что? — Райан в отчаянии вскинул руки. С правой стороны, за ширью сырых зеленых лугов, заблестела подернутая туманом серая гладь моря. — Что потом станешь делать? Просто повернешься и уйдешь с ожесточенностью в сердце?

Серена задумалась, сосредоточив внимание на дороге. Они достигли наивысшей точки вересковой пустоши, с которой открывалась великолепная панорама.

На горизонте тянулась темная полоса моря, под небом с клубящимися облаками лежала застывшая в зловещей красе долина, укрытая почерневшим вереском.

Они ехали на север, провожаемые взглядами мохнатых овец. Серена унеслась мыслями в Кейндейл, где ребенком бродила по крутым склонам лесистой долины, когда отец брал ее с собой на завод в выходные и на каникулы. Там можно было играть и бегать в полной безопасности: на узких улицах редко встречались машины, да и сама долина имела выход только к морю.