Иван Жагель - Состязание в непристойностях

— Нет, это дело принципа: вы пошли мне навстречу, и я должен ответить вам тем же! Сегодня я был очень занят — опять пришлось ехать на съемки — и не мог связаться с вами, но завтра давайте обязательно встретимся. Посидим в каком-нибудь уютном ресторанчике.

Опять пауза. Все-таки она была туповата.

— Ну хорошо, — вздохнула Волкогонова, — давайте встретимся. А во сколько?

— Скажем, вечерком. — Игривый тон сейчас был ни к чему, и он поправился: — Я говорю, вечером.

— Нет, только не вечером, — уже без колебаний ответила она. — По вечерам мне вырываться труднее, да и в понедельник мне надо рано вставать: у меня дежурство.

У Калачникова едва не вырвалось грубое ругательство. Уже давно ему не приходилось уламывать женщин, тем более таких — ничего собой не представляющих. Как будто этой стерве каждый день звонят известные телеведущие, звездные шоумены и приглашают в рестораны.

— Нет вопросов, — с фальшивой покладистостью бросил он в трубку, — не можете вечером, тогда встретимся днем. В это время мне тоже удобно. Пообедаем, поговорим… Я заеду за вами, скажем, в два, нормально?

— Да.

— Только скажите куда.

Она назвала улицу и дом, однако ни подъезд, ни номер квартиры не указала.

— Подождите меня на углу дома, я сама к вам выйду. У вас какая машина?

— «Мерседес»… белый, — обретая уверенность, ответил Калачников.

Его машина сбивала спесь с любой сучки, а тем более эта докторша никогда, наверное, на таких не ездила. Повесив трубку, Калачников лег спать, однако долго ворочался. Он думал, как наказать Волкогонову за испытанные унижения, за то, что ему пришлось уламывать ее. Ничего путного ему в голову так и не пришло, но в принципе у него было еще время придумать что-то особенное.

Оказалось, что Волкогонова жила неподалеку от главного здания МГУ в одном из так называемых сталинских домов. Их строили вскоре после Второй мировой войны, и советско-имперскому стилю этих зданий характерна была не только богатая лепнина на фасадах, но и довольно роскошное нутро — просторные комнаты, высокие потолки, огромные окна, впускавшие много света. Не случайно квартиры в «сталинках» стоили сейчас почти так же дорого, как и в современных домах бизнес-класса, и врач «Скорой помощи» вряд ли могла купить здесь что-то на свою нищенскую зарплату.

Как и было договорено с Волкогоновой, Калачников остановился на углу дома, у одной из ведущих во двор арок, и, не выходя из машины, стал ждать. Сам факт, что докторша не позволила ему подъехать к ее подъезду, а тем более зайти за ней в квартиру, раздражал Петра. Она словно не хотела афишировать их знакомство, и конечно, не потому, что была замужем — иначе бы эта встреча вообще не состоялось или была бы назначена в другом месте, где нельзя попасться на глаза соседям. Просто Волкогонова демонстративно подчеркнула существование определенной дистанции между ними, которую не собиралась укорачивать: мол, едва знакомым людям не принято сообщать подробности своей личной жизни, в том числе свой точный адрес, номер квартиры и подъезда.

И еще Калачников немного злился на себя. Ему было непонятно, зачем он вообще назначил это рандеву. Да, Волкогонова была красивой сучкой, но мало ли привлекательных, сексуальных баб на белом свете?! И даже если он не почувствовал с ее стороны привычного для себя женского обожания, то стоило ли ради исправления этого пустячного казуса прилагать сверхъестественные усилия: просидеть вчера на телефоне целый вечер, а сегодня торчать у этого дома?!

Впрочем, ждал он недолго — Волкогонова появилась из арки практически в точно назначенное ею время. Без белого медицинского халата она смотрелась еще моложе. Наверняка ей было не больше двадцати семи — двадцати восьми лет. На ней были светлая юбка и короткий розовый пиджачок, оттенявшие ее смуглую кожу. А когда Калачников вышел из машины, он обратил внимание, что Волкогонова выше его на полголовы. Во время ее приезда в телецентр он этого не заметил — возможно, потому, что на работу она надевает туфли с более низкими каблуками. Сейчас же на ее ногах были шикарные белые шпильки.

— Рад вас видеть! — приветствовал ее Петр.

В ответ он получил сдержанный, едва заметный кивок. Волкогонова остановилась в метре от него, и взгляд у нее был такой, словно она ожидала какого-то подвоха, дурацкого розыгрыша. По крайней мере ей тоже было непонятно, зачем он настоял на этой встрече.

— Еще раз извините, что позвонил вам вчера поздно вечером… — любезно продолжил Калачников, пытаясь сгладить неловкость первых минут.