Александра Ермакова - Глоток горького горячего шоколада

Верните мне мою жизнь!..

Но похитители неумолимы… Расплывающиеся силуэты псевдоакушеров скрылись в мрачном коридоре, свет померк, металлическая дверь захлопнулась со скрежетом. Комната опустела, окуталась звенящей тишиной. Я не могла встать, броситься следом – руки и ноги стянуты кожаными ремнями к койке.

Моей изнасилованной душе больше ничего не могло причинить боль, а тело не интересовало. Когда вернулись заточители, не сопротивлялась. Мне что-то вкололи, и горечь потери отпустила – нахлынуло равнодушие. Хорошо… будто скинула оковы, свободно вдохнула и потекла по руслу блаженной реки. Она убаюкивала, успокаивала. Нирвана в Тадж Махале. Плот на одного. Там неплохо - собственный мир, откуда не хотелось возвращаться. Да и незачем?

Со временем причалила и укрепилась на суше: воздвигнутые стены, может, и некрепки, но они защищали от жестокой реальности. Правда, иногда потолок всё же рушился, и надо мной съезжались угрюмые тучи. Охватывала паника, и я, ища спасения, начинала биться в агонии. Темнота сгущалась, давила каменным пленом. Назойливые голоса с шипением прорезали мозг, капали словесным ядом будто дырку пробивали, совершая мучительную лоботомию. Каталась по полу, сжимая виски – лишь бы отпустило. Облегчение приходило, но его тоже приходилось заслужить. Череда последующих эпизодов существования смазана. Помню веретеницу сменяющихся мужских лиц: сосредоточенные, отрешённые, пыхтящие, сопящие, раскрасневшиеся... Поначалу было много - всех веселило трахать родившую. Грудь набухла точно камень. Клиенты развлекались. Некоторые надавливали, стреляясь молоком. Другие припадали, словно грудные дети, а после ржали, будто кони педальные. Правда, забава быстро наскучила. «Бидоны» опустели, и поток клиентов уменьшился. На оставшихся взирала безучастно - переключалась то на серый потолок с тусклой покачивающей оголённой лампочкой, то на стену с потрескавшейся зеленоватой краской, то утыкалась в грязную подушку с прохудившейся наволочкой. Пустое… Немного терпения и наступит утопия. И она приходила. Всё чаще, но скоротечнее… В участившиеся приступы страха и отчаяния просыпались голоса – навязчиво шелестели, забивая голову, и звучали отчётливее: «Жить! Вставай, ты обязана выжить! Уничтожить тварей. Вернуться к своим детям. Им нужна мать!» Безысходность давила, тело изнутри прогнило, мозг атрофировался – я получала новую дозу и вновь забывалась в мнимой лёгкости.

***

Клиенты ко мне не обращались, я ни с кем не говорила, но слышала непонятную речь. Она становилась отчётливее, фразы знакомей. Нет, смысла не улавливала, но на язык ложились, и я уже могла редкие произнести.

- Evet, bebeğim! Ben durdurun... – повторила излюбленный стон клиента: очень молодого и полноватого. Совсем ещё ребёнка по сути. Входил несмело, двигался осторожно, но когда приближался конец - «долбил» как гвоздомёт и пылко озвучивал оргазм. Других клиентов не запоминала, хотя от природы обладала зрительной памятью - имени не вспомню, но точно скажу, как выглядел. Рассеянно посмотрела на мальчишку: – Что это значит? - английский с трудом давался онемевшим губам.

Парень, с остервенением втыкающийся в меня точно штопор в бутылку, замер. На лице появилось недоумение и испуг. Бедный! Приходил ко мне словно на работу – возможно, приятную, но постоянную.

Приподнялся на руках, лицо раскраснелось, волосы растрепались, взмокли. Метнул взгляд светло-коричневых глаз на закрытую дверь.

- Ты боишься меня? – огорошилась на миг.

Мальчишка качнул головой, но выглядел ужаснувшимся.

- Не бойся, – улыбнулась, как можно теплее. – Я хочу только поговорить.

- Не могу! – прошептал он, вновь покосившись на дверь - шаркающие медленные шаги приближались.

- Двигайся, – подмигнула, – и всё будет отлично. - Покачнула бёдрами и прогнулась навстречу, побуждая войти глубже. Мальчишка нерешительно воткнулся, пожирая глазами. Снова улыбнулась, сжала его обнажённые ягодицы и чуть надавила: - Ну же... – парень качнулся немного уверенней. Ещё раз… ещё… Распылялся сильнее - на его коже ощущались мурашки. Обвив ногами торс, руками шею: - Я дам тебе больше.

Притянула, коснулась губами приоткрытого рта – парень тотчас, закрыв глаза, заскулил. Тело покрылось испариной, и он содрогнулся. Грубые пальцы стиснули мои бёдра, точно оставляли слепки. Заскрежетал замок, дверь распахнулась, но мальчишка уже стонал, уткнувшись в мою шею носом.

Секундное молчание и охранник что-то бросил на своем – грубое звучание наполнило комнатку. Клиент вздрогнул. Стыдливо скатился, прикрываясь смятой простынью. Будто оправдывался - прятал глаза, бубнил. Охранник криво усмехался. Явно наслаждался слабостью то краснеющего, то белеющего мальчишки – издевательским тоном заваливал фразами, гоготал.