Ники Пеллегрино - Итальянская свадьба

Федерико был главным официантом. Он работал здесь с самого открытия. Он разносил тарелки, полные ризотто с каракатицей, и тут заметил Пьету. Кивком он указал ей на пустой столик:

— Ciao, bella [10] Здравствуй, красавица (ит.). . Присядь, а я скажу твоей сестре, что ты уже здесь.

В ожидании Пьета оглядывала посетителей, наслаждающихся едой. Ризотто чаще всего заказывали завсегдатаи. Они кушали с аппетитом, промокая красными салфетками губы, запачканные чернилами каракатицы, и залпом осушая стаканы кьянти. Чуть поодаль сидел мужчина в костюме. Он обедал один, читая во время еды газету и уписывая блюдо, которое Адолората неизменно включала в меню, — тушенную на медленном огне оленину с большим количеством лука и помидоров, в нежном соусе, которым пропитывался холмик пюре из картошки, размятой вместе с поджаренным чесночком. Глядя на него, Пьета понимала, что с каждым отправленным в рот кусочком он ощущал райское наслаждение.

Наконец появилась раскрасневшаяся от кухонного жара сестра с двумя глубокими белыми тарелками, до краев наполненными ее новым творением из пасты. Она колдовала над ним все утро.

— Вот, попробуй. Скажи мне, что ты думаешь. Я перепробовала так много разных вариантов, но теперь, думаю, у меня наконец получилось.

Пьета взяла ложку и попробовала. По правде говоря, это больше походило на суп. Брокколи сварили традиционным способом, то есть пока не стала такой мягкой, что буквально распадалась на кусочки. Лук-порей был обжарен в оливковом масле, а затем припущен на слабом огне с добавлением небольшого количества воды, в которой варилась брокколи, — до тех пор, пока не начал таять во рту. В блюде ощущались также перец чили и лимон, а еще Адолората добавила туда порубленных маслин, пригоршню кедровых орешков и крупно наструганный сыр пекорино [11] Пекорино — сорт твердого итальянского сыра из овечьего молока. , смешав все это с орекьетте для пущего вкуса и аромата.

— Ты не стала класть бекон, — заметила Пьета.

Адолората зачерпнула пол-ложки, почмокала, склонила голову набок и пожала плечами:

— В конце концов я решила, что бекон здесь не нужен. Ну, как тебе? Нравится?

Пьета зачерпнула вторую ложку и отправила ее в рот, а затем третью.

— Ммм, нравится. Очень нравится. Тебе обязательно надо включить это блюдо в меню. Подавай его с большими кусками хлеба с корочкой, чтобы подобрать всю жидкость.

— Что, слишком много жидкости? Может, надо было положить немного картошечки для густоты?

— Нет-нет, лучше пусть так, легкое и здоровое блюдо. Не клади картошку.

— И все же… — Адолората помешала свое произведение. — Может, без бекона все-таки хуже…

Это было одно из самых крупных семейных разногласий. Сестра и отец жили ради еды. Они поглощали ее с жадностью и могли говорить о еде страстно, с утра до вечера, и это им не надоедало. Но Пьета, хотя ей и понравился этот суп с овощами и пастой, вполне могла бы довольствоваться яйцом пашот на кусочке поджаренного хлеба.

— Так что ты думаешь? — подтолкнула ее Адолората. — С беконом или без?

— Не бери в голову. — Пьета перегнулась через стол: — У меня для тебя новости.

— Да? — Адолората оторвалась от размышлений над содержимым своей тарелки. — Что случилось?

— Сегодня утром к нам на консультацию пришла новая невеста. Угадай, за кого она выходит замуж.

— Скажи.

— За Микеле Де Маттео.

Адолората уронила ложку в тарелку:

— Нет! Правда?

— Да, правда.

— А ей известно, кто ты?

— Думаю, нет.

— Боже, ты собираешься ей сказать? Старика Де Маттео удар хватит, когда он узнает.

Пьета кивнула:

— Знаю, но не представляю, что я могу ей сказать. Помимо всего прочего, он ее уже видел.

— Николас?

— Да. Он пришел, когда я снимала с нее мерки. Так что теперь я едва ли смогу отказать ей, верно? Он никогда не забывает своих клиентов. Он уже решил, какого цвета ленточка будет у нее в букете.

— И что ты теперь будешь делать? — Адолората отодвинула в сторону тарелку и водрузила локти на стол.

— Не знаю. Наверное, продолжать в том же духе и придумывать для нее свадебное платье. Думаю, получится довольно красиво. Она хочет быть сдержанно сексуальной и ослепительной.

— А как она сама? Она-то сама тоже сексуальная и ослепительная?

— Симпатичная. Блондинка. Моложе Микеле на несколько лет, как я полагаю. Но не то чтобы ослепительная.

Адолората задумалась.

— Знаешь, когда мы учились в школе, я всегда думала, что Микеле Де Маттео был в тебя влюблен.