— Ну как я их? — тем временем обратился ко мне Иванов. Судя по его тону, он был весьма доволен собой. Я понял, что роль зрителя в этом маленьком спектакле была мне отведена не случайно. Александру Николаевичу хотелось, чтобы кто-нибудь оценил его игру.
— Блестяще! — мое восхищение было абсолютно искренним. Я серьезно сомневался в том, что когда-нибудь смогу проводить подобные комбинации так же здорово, как это делал мой учитель. — У вас просто дар превращать хаос в гармонию…
— Да, Максим, как они тут без меня будут… — тоскливо вздохнул Иванов, истолковав мои слова по-своему. Судя по всему, он опять собрался сесть на своего любимого в этом сезоне конька — заговорить о своей скорой, как ему казалось, кончине…
Обычно, когда Иванов начинал распространяться о своей возможной смерти, сотрудники бросались его убеждать, что жить он будет лет сто. Это была своего рода игра — он настаивает, они отговаривают. Я сильно подозревал, что подобные разговоры были нужны просто для того, чтобы мой учитель мог лишний раз услышать что-нибудь приятное в свой адрес. Даже у всемогущего Иванова были свои слабости. Однако сегодня у меня не было желания им подыгрывать, и я решил перевести его слова в шутку.
— Ну я так думаю, Александр Николаевич, что умирать завтра вам неприлично… Согласитесь, как-то неудобно руководителю практически женского коллектива портить своим сотрудницам 8 Марта. Моветон, честное слово!
Иванов хмыкнул, но подхватил мой тон:
— А какую дату ты мне рекомендуешь?
Он сделал ударение на слове «рекомендуешь» — как будто это я желал ему поскорее отправиться на тот свет. Впрочем, обижаться на него я не собирался — любовь к мелким провокациям была неотъемлемой частью характера академика.
Выдержав небольшую паузу, я начал рассуждать вслух:
— Весной сыро — все промочат ноги на похоронах и заболеют. Отпадает. Летом тоже нехорошо — полстраны будет вынуждено сорваться из отпусков. Осенью? Самая активная работа, запуск новых проектов — и без руководителя? Полное свинство…
— Может, зима? — с надеждой в голосе спросил Александр Николаевич.
— Хотите всем испортить Новый год? — ответил я вопросом на вопрос.
— Так что же, приличному человеку времени не дадут даже на то, чтобы спокойно умереть? — в голосе академика прозвучала шутливая сердитость.
Я вздохнул, молчаливо подтверждая справедливость его вывода.
— Безобразие! — продолжал возмущаться Иванов. — Никак в покое не оставят! Одного дня в году жалко!
Чувствовалось, что бушевать на эту тему он может долго.
— А о наследстве вы подумали? — прервал я его возмущенную тираду.
— О каком наследстве? — В голосе Иванова послышался почти детский интерес.
— Ну, когда умирает известный человек, все тут же бросаются делить наследство. Грызутся из-за чайных ложек, пилят шкафы. А уж что начинается на работе, какая возня идет вокруг освободившейся должности — это вообще страх, — терпеливо объяснял я ему очевидные вещи.
— Да? И чем же это все заканчивается?
— Тем же, чем всегда заканчивались смерти тиранов и императоров…
— Так чем же? И кстати, я в твоей классификации тиран или император? — В голосе Александра Николаевича слышалось явное нетерпение.
— И то и другое! — уверенно парировал я. — А заканчивается все обычно годами междоусобиц и приходом нового наследника.
— А если наследник уже есть, то без междоусобиц обойтись можно? — В глазах академика сверкнула искорка неподдельной серьезности.
— Можно. Только почему-то тот, кто наследует трон, часто оказывается неспособным его удержать и разваливает все к чертовой бабушке. Настоящего наследника приходится ждать долго…
— Ну что ж, пожелай, чтобы у меня такой нашелся поскорее… Не нужны моим сотрудникам междоусобицы, и так проблем выше крыши… — Голос Иванова был уже скорее задумчивым, чем шутливым, и в душе я выругал себя за то, что вообще начал этот разговор… Кажется, сбить его с тягостных мыслей мне не удалось. Я попытался хотя бы перевести тему:
— Александр Николаевич, а куда попадет третий шар?
— Какой шар? — недоуменно вскинул голову Иванов.
— Ну, вы отправили Славу с дезинформацией, подтолкнули его к Ксюше… А еще зачем вы молодежь туда отправили? Если не секрет, конечно?
— Горе от ума у тебя, Максимка, — вздохнул учитель, поднимаясь из-за стола. — Ехать мне туда лень было!
Я тоже поднялся, поняв, что Александр Николаевич наконец готов показать мне тот самый проект «Олимпии», ради которого я и приехал сегодня к нему в институт…
Читать дальше