Пенни Винченци: Жестокий роман. Книга 1

Знакомство с книгой Флоренс Грейвз оказало глубокое влияние на Каролину. Она стала хорошо понимать свое тело, его потребности и ощущать те удовольствия, которые оно могло доставлять ей. Сначала она и не думала о том, чтобы разделить удовольствие с кем-то еще. С самого того дня она постоянно мастурбировала, но при этом у нее чаще стали возникать сексуальные фантазии, в которых присутствовал мужчина.

Каролине часто казалось, что се крепко обнимают, страстно целуют и ласкают. В отличие от других девочек ее возраста это не беспокоило ее, а давало радость и удовольствие.

Через некоторое время Каролина пресытилась своими фантазиями. Вскоре после того как ей исполнилось пятнадцать лет, она стала тяготиться одиночеством и все больше стремилась к реальным наслаждениям жизни. При этом Жаклин и не пыталась дать дочери элементарное сексуальное воспитание. В школе этому тоже не уделяли внимания. Если у девочек возникали деликатные вопросы, им предлагали спросить об этом у родителей. Поэтому в юное сознание Каролины никто не заложил ни один из тех моральных принципов, которые так легко внушают подросткам при иных обстоятельствах. Ее всегда преследовала соблазнительная мысль найти себе партнера, с которым можно разделить удовольствие и проверить на практике ощущения. Такая связь казалась Каролине приключением, способным сделать ее жизнь более интересной и насыщенной.

Случай не заставил себя долго ждать. Джил Дадли-Лейсестер, шестнадцатилетний ученик Итона, был сыном одной из немногих подруг Жаклин. Этот высокий худощавый парень почти без подбородка, с блекло-голубыми глазами шепелявил и отличался полным отсутствием воображения. С Каролиной его объединило то, что он был хорошим наездником и отчаянно нуждался в сексуальных ласках.

После одной из прогулок верхом они приехали в Моут-Хаус — попить чаю и подождать, когда Джила заберет мать. Им подали массу вкусных вещей — кексов, орешков, сандвичей с огурцами и шоколадных пирожных. Набросившись на еду, они вскоре все уничтожили.

— Прогулка верхом сильно возбуждает аппетит, — заметил Джил, запихивая в рот сандвич. — Странно, ведь при этом просто сидишь в седле, ничего не делая.

Каролина посмотрела на него с раздражением.

— Думаю, ты не просто сидишь в седле, — возразила она. — Верховая прогулка требует концентрации внимания. К тому же мы провели на свежем воздухе почти пять часов. У меня, например, болит все тело, и мне хотелось бы принять душ. А тебе?

— Неплохая мысль, — согласился Джил, доедая сандвич. — Сейчас это было бы очень кстати. Ничего, если я приму душ?

— Конечно, — быстро ответила она. — Что тут плохого? Мамы нет дома. Я помоюсь в ее ванной, а ты — в ванной няни. Ты же знаешь, где это.

— Что? Ах да, конечно, знаю. Я до сих пор помню, как твоя няня однажды мыла меня, когда мы были совсем маленькими. Моя мама очень обрадуется, она всегда ворчит, что от меня в машине много грязи.

— Но ты же не собираешься ехать домой голышом? — игриво спросила Каролина.

— Что? Разумеется. — Джил густо покраснел.

— Тогда ты все равно перепачкаешь машину.

— Ты права.

— Иди за мной, — предложила Каролина.

Уже раздевшись, Каролина вдруг вспомнила, что в ванной для прислуги нет полотенца. Набросив халат матери, она отыскала в шкафу пару полотенец и поднялась по лестнице туда, где находились комнаты для прислуги. Джил сидел в ванной на стуле и читал журнал «Лошади и собаки».

— Вот, — сказала Каролина, — я принесла тебе два полотенца.

— Что? Ах да, отлично, — пробормотал Джил. — Спасибо, Каролина.

Она подошла к юноше и, положила полотенца ему на колени. При этом Каролина наклонилась, и полы халата распахнулись, обнажив полную грудь. Джил вытаращил глаза и залился краской. Каролина улыбнулась и соблазнительно прищурилась.

— Извини, — томно сказала она. — Сейчас уйду.

Она уже было повернулась, но тут ее взгляд скользнул пониже его живота. Там четко обозначилась выпуклость. Каролина не колебалась ни секунды. Это была ситуация, которой она так долго ждала. Снова наклонившись к Джилу, она положила руку на выпуклость под его брюками.

— Как мило, — проговорила Каролина так спокойно, словно речь шла о чем-то самом повседневном.

— О Боже, — простонал Джил, закрыв от смущения глаза. Его лицо выражало священный ужас.

Каролина заперла дверь.

— Пойдем, — сказала она.

— О Каролина! — воскликнул он. — Нет!

— Почему же нет? Неужели ты не хочешь?