Хелен Бьянчин - Огненный вихрь

Он двумя пальцами взял ее за подбородок, а третьим раскрыл трепещущие губы.

Она ощущала, как бешено бьется пульс гдето возле шеи. Он убрал руку, и Лизетта наверняка бы рухнула наземь, если б не лежала на кровати.

Еще секунда – и Джейк натянул на нее ночную рубашку.

– А теперь спите. Если можете.

Она в оцепенении уставилась в потолок и долго не могла шевельнуться после того, как он вышел из спальни.

В течение нескольких дней Лизетта смиренно выполняла все его требования. Она вела себя как послушная, дисциплинированная пациентка, боясь одним неосторожным словом или движением навлечь на себя гнев этого тирана, и сама себе удивлялась.

Полиция все-таки выследила и поймала ее обидчиков; в ходе расследования выяснилось, что ни один из этих пятерых юнцов ранее не привлекался, а цветы были свидетельством искреннего раскаяния. Лизетта забрала свое заявление, предоставив родителям разбираться с неразумными чадами.

В пятницу она прошла медицинский осмотр, и врачи, удовлетворенные ее состоянием, разрешили ей с понедельника приступить к работе. Джейк, хотя и являлся каждый вечер к ней на ужин, в остальном вел себя как преданный и заботливый друг.

Однако за его добродушной улыбкой чувствовалась настороженность, и Лизетта отдавала себе отчет, что он просто выжидает время.

Луиза, возвратившись домой, ужасно расстроилась, когда узнала о случившемся, и то корила дочь, что та оставила ее в неведении, то рассыпалась в благодарностях перед Джейком. Лизетта же старалась поскорее выбросить из головы этот неприятный инцидент.

Работа сыграла в этом спасительную роль. К тому же Джейк беспрестанно мотался между Сиднеем, Золотым Берегом, Кэрнсом и Пертом. В его отсутствие она поддерживала связь с Хэнком Престоном, а на выходные уезжала к матери.

Как-то в среду ей позвонил Алекс и пригласил пойти с ним и его друзьями в театр.

– Дают «Отверженных», – сообщил он.

Лизетта с восторгом согласилась.

– Я заеду за тобой в половине седьмого, – добавил он. – Мы успеем где-нибудь перекусить. О'кей?

Лизетта, предвкушая приятный вечер, положила трубку.

Перед ее уходом раздался еще один телефонный звонок.

– Лизетта? – донесся с другого конца провода характерный акцент Джейка, и сердце ее испуганно екнуло.

– У вас что-нибудь срочное? А то я тороплюсь.

– В таком случае я вас не задерживаю. Развлекайтесь, та petite.

Такая фамильярность переполнила чашу ее терпения.

– Я не ваша petite! – отрезала она. – И не смейте говорить со мной таким развязным тоном!

– Что еще вменяется мне в вину?

Он нарочно выводит ее из себя.

– Почему бы вам не позвонить Мелани? Уж она-то не предъявит вам никаких претензий!

Он засмеялся и перешел на французский. Объяснялся он совершенно свободно и, поскольку иностранный язык был гарантией против подслушивания, в самых неприкрытых выражениях изложил, что он думает по поводу вспышек ее гнева и как намерен с ними справиться. Лизетта залилась румянцем.

– Вы… – Она с удовольствием перешла на пулеметную французскую речь и как следует отбрила его. После чего швырнула трубку.

Ей бы радоваться, оттого что последнее слово осталось не за ним, но она с тоской сознавала, что одержать одну маленькую победу еще не значит выиграть войну.

Постановка оказалась великолепной. Чтобы окончательно избавиться от навязчивого образа Джейка, Лизетта согласилась пойти с Алексом и его приятелями в ночной клуб.

Но там жутко гремела музыка и было слишком людно, так что уже через час Лизетта решила: с нее хватит.

– Не беспокойся, я вызову такси! – прокричала она в ухо Алексу.

Но тот покачал головой.

– Нет уж, я отвезу тебя. А то как бы Джейк Холлингсуорт меня не прибил, если вдруг с тобой что-нибудь случится, пока я несу за тебя ответственность!

– Не фантазируй! – Лизетта с притворной строгостью сдвинула брови.

– Что ты, дорогая, какие уж тут фантазии!

Уже за полночь Алекс остановил машину возле ее дома. Распрощавшись с ним, Лизетта вошла в вестибюль и направилась к лифту.

Через минуту она уже отпирала дверь квартиры и, войдя в гостиную, остановилась как вкопанная, увидев Джейка, который стоял возле огромного окна и глядел на улицу.

– Что… что вы тут делаете? – потрясенно спросила Лизетта. – И как очутились в моей квартире?

Она разом лишилась так бережно вынашиваемого душевного равновесия. Один взгляд в глаза друг другу – и становилось ясно: между ними происходит нечто трудноуловимое, но взрывоопасное.