Владислава Мека: Революция Любви

-Эй, ты чего творишь?! – между делом слышу я его рев.

-Учу тебя – делая обманный выпад и ставя подножку, отвечаю.

Парень попался и летит на встречу асфальту. С*ка! Он падает, но на четвереньки и подсекает меня. По идее надо было упасть, перевернуться и опираясь на руки подскочить, но я не собираюсь даже на мгновение падать. Поэтому уклоняясь от подножки подпрыгиваю и когда земля опять касается ног, слышу, как хрустит левый сустав на лодыжке. Черт! Я пинаю его травмированной ногой, отскакивает, пытается ухватить меня за ступню, отталкиваю его руку и носком задеваю часть шеи придавливая кадык. Слышала, это больно. Очень.

Охотников начинает злиться, судя по – кровью налитым глазам. Он подскакивает и наносит первый удар ребром ладони, уклоняюсь, но скулу задевает. Бью в ответ, удар проходит по косой, я на секунду оказываюсь за его спиной. Он точно меня раздавит, но мое тело решает за меня. Я подсекаю его ногами и беру в захват рук, шею. Мир начинает крениться вправо. Мы падаем. Точнее, я падаю, а он приземляется на меня.

Гораздо проще с ним управиться, если бы целью было сломать шею, гаду. Но мне надо всего лишь придушить его слегка, чтобы потом можно было переломать ему все кости на теле. Шея у него оказалась богатырской, а руки сильными, он вывернулся из моего захвата, попутно заехав локтем мне в грудь. Если гад встанет сейчас, я проиграла. Уступая ему в весе и в скорости, мое преимущество только сноровка и ловкость. Поэтому я выжидаю, делая вид, что мне очень больно.

Стоит только Охотникову попытаться подняться с колен, я бью его по икрам. Парень снова падает. А вот я подскакиваю и пинаю его по ребрам. Следующий удар приходится в живот. Когда я готова нанести решающий по лицу, меня хватают за плечи и оттаскивают от жертвы. Я брыкаюсь, бесполезно, хватка железная. Давид славится ею.

-Твою мать! Ты с ума сошла?! – орет подбежавший Жора.

-Пусти! Я его убью! – ору я в ответ.

-Поэтому и не пущу – спокойный голос Давида раздается над головой.

-Он обидел Машу, я его точно убью! – брыкаюсь я, ощущая, как сдвигаются суставы на плечах.

-Давид, двинь ей, а то она сейчас руки себе вывернет – слева появляется Андрей.

-Сам двинь, если такой умный. А лучше посмотри, этот, живой?

Его слова заставляют меня с ненавистью всматриваться на кое-как поднимающегося на ноги Охотникова. Этот козел может встать! Значит, мало я ему врезала.

-Она больная? – хрипит он, все-таки без баритона я его оставила.

-Нет, она – здоровая. Больной тут только ты. Ведь предупреждал тебя, что не стоит связываться с Растовцевой – и Руставелли тут, стоит головой качает, урод! Как он посмел подпустить эту тварь к Маше?

-Из-за нее? Знал бы, что у Растовцевой такая защитница, попользовался бы ей раньше. Подумаешь! Эта чокнутая меня почти не задела, удар-то как у девчонки – ну все, он реально нарвался.

Выворачивая суставы, я вырываюсь из хватки Давида и кидаюсь на Охотникова, ставя ему мощный фингал, но на ногах не получается устоять и мы оба падаем на асфальт, снова.

-Урою! – шиплю я, прямо ему в лицо, смотря в эти поганые черные глаза.

-Затр*хаешься урывать, чокнутая – шипит он мне в ответ, ударяет лбом меня, разбивая нос.

Я тянусь руками к его шеи, но меня опять перехватывают. Оттаскивая от Охотникова, в последний момент успеваю плюнуть в рожу этому уроду. Ничего, я сейчас снова освобожусь и мы продолжим...

Мысли улетают в тартарары, когда я замечаю Машку и весь деканат в полном составе за ее спиной.

-Зачем? Алекс, скажи, зачем? – из ее глаз текут слезы, я растерянно моргаю, на губу набегает что-то соленное, неужели сопли? Облизываюсь, ан нет, кровь.

-Маш, я же для тебя... – замолкаю, когда она подрагивая плечиками отворачивается, что я опять сделала не так?!

Глава 2.

Всегда думала, что страдаю пофигизмом, пока не узнала, что это называется стрессоустойчивость.

Я ненавижу Егора Охотникова! Мне хотелось кричать об этом на весь мир. Вот только, миру не было никакого дела до моей ненависти. Мир вообще чихать хотел на мои “подростковые проблемы”. Так выразилась мама, искусно выкручиваясь из создавшейся ситуации. Она, просто, не знала, что еще сказать, когда ректор потребовал моего отчисления. Конечно, давайте, отчисляйте! Будто я одна виновата во всем! Признаю, разозлилась, признаю, вспылила, признаю, морду, то есть лицо набила одному потенциально социально – опасному элементу. Ну и все! Так, с чего такую бучу раздувать?

А с того, что козлина – Егорка, сын Владимира Охотникова – заслуженного деятеля и т. д. и т. п., короче, сынишка министра. Хорошо устроился! Оказывается его поперли из столичного ВУЗа и так он оказался в нашем филиале, который до сих пор не закрыли только из-за того, что... Впрочем, я не знаю из-за чего и мне это не интересно. Так что, единственная кто оказался в списках на отчисления – это я, ваша покорная слуга. Еще одна причина ненавидеть Охотникова.