Николь Фосселер - Звезды над Занзибаром

И он беспечно бросил вниз оранжевую кожуру первого апельсина. Надавив большим пальцем, он разделил сочащийся фрукт на части и быстро набил себе полный рот.

— Подумаешь, — подала со своей ветки голос Салима, скрестив на груди руки и сдувая челку с потного лба. — Она не посмеет! Иначе я все расскажу отцу!

— Отец требует, чтобы мы слушались и уважали учительниц, воспитательниц и всех слуг. — Слова Метле звучали так, будто она их читала по книге.

— Но ведь точно так же он требует справедливости — а это было просто нечестно с ее стороны, — не согласилась с ней Салима. — Если Азина меня о чем-то спрашивает, я что же, должна притвориться глухой или немой? И к тому же учительница знает, что я эту суру выучила. Она же четыре раза заставляла нас читать ее вслух и наизусть! И, несмотря на это, снова вызывать меня отвечать и еще грозить палкой — это же несправедливо! Она всегда настроена против меня! — Салима рассердилась, щеки ее раскраснелись, темные глаза гневно сверкали.

Школу, в которую она ходила вот уже год, Салима всей душой ненавидела. Часами терпеливо сидеть со скрещенными ногами, как будто ты вросла в эти белые циновки на полу, и молчать и слушать, а говорить только тогда, когда тебя спросят, — это причиняло ей, непоседе, мучения неизмеримо большие, чем самое строгое наказание. Несколько ударов бамбуковой палкой еще можно стерпеть, но то, что наступало потом, означало двойную пытку: неподвижно сидеть на пылающих ягодицах остаток уроков. И поскольку Салима никогда ничего не делала наполовину, она, ловя каждый счастливый момент, давала деру.

— Если отец узнает, что она не справляется с нами, он наверняка отошлет ее назад в Оман. — Тонкое лицо Метле стало озабоченным. — Тогда он ее вообще уволит, а как она будет зарабатывать на хлеб? А мы будем виноваты.

— Так ей и надо! — Салима рассердилась и начала гневно болтать ногами. — Она такая подлая! Да еще задирает нос, потому что приехала из Омана и в ней течет чистая арабская кровь. — Она громко засопела и так сильно пнула дерево, что один апельсин сорвался и с сочным шмяком разбился о землю.

Ралуб крутил головой, переводя взгляд с Салимы на Метле. Он грустно проследил за падающим апельсином, облизал липкие пальцы и лениво потянулся за следующим.

— У тебя заболит живот, — предупредила Метле, но он лишь пожал плечами, очистил плод и засунул в рот еще одну истекающую соком порцию. Потом он попытался что-то сказать, но сестра опередила его.

— Т-сс, — она сделала большие глаза. — Кто-то идет сюда.

Все трое навострили уши. Ралуб на какой-то миг перестал жевать. От здания бань доносились довольное шлепанье по воде, смех и болтовня, хихиканье и подозрительное бормотанье, как будто читали молитвы, доносились обрывки глухих ударов барабана и тоненькое звяканье колокольчиков тамбурина, в которое вплеталось многоголосье женского хора. Обрывки фраз и мелодика языков суахили, нубийского, абиссинского, турецкого, персидского, арабского и черкесского — всех языков, на каких говорили здесь, во дворце, и на всем острове. Такое же многообразие оттенков кожи отличало и лица людей — здесь были цвета сливок и карамели, золотистые и оливковые, корицы и кофе, все оттенки черного — включая эбеновое дерево. Однако в присутствии султана дозволялось говорить лишь на арабском — этого требовали непререкаемые традиции его предков.

Угрозы и брань учительницы были выброшены из головы — так же, как и упрямые кудри личного слуги султана, которому отец поручил найти своих непослушных чад и дать им заслуженный нагоняй.

— Да нет тут никого! — объявил Ралуб и громко выплюнул апельсиновое зернышко, затем еще одно.

— Эй, вы, там! — прозвучал низкий мужской голос прямо под ними.

Беглецы испуганно переглянулись и сжались в комочки, стараясь стать незаметнее. Послышалось шуршанье и треск — сильные руки ухватились за ветви и раздвинули их. Сначала показался шафрановый тюрбан, затем плоское лицо совсем молодого человека крупного телосложения, оспинки на его щеках были покрыты пушком недавно появившейся бороды. Белоснежная улыбка оттеняла орехового цвета кожу.

— A я уж было решил, что за ночь колобусы [4] Колобус ( лат . Colobus) — род обезьян, живущих в Африке от Сенегала до Эфиопии и к югу до Анголы и Танзании. научились болтать. Но теперь вижу, это всего лишь дети султана, которые прогуливают занятия!

— Меджи-и-и-д! — радостно взвизгнула Салима, но не смогла достаточно ловко спрыгнуть с ветки, она даже не услышала вопля Ралуба, которого нечаянно толкнула плечом, сама же мешком свалилась в широко расставленные руки старшего сводного брата и обхватила его изо всех сил.