Татьяна Корсакова: Мужчины не плачут

Подросший, уже совсем взрослый Тай застыл на пороге в ванную и не сводил с нее внимательного взгляда. Маша отложила тест, погладила себя по плоскому пока еще животу, мечтательно улыбнулась. Теперь нужно беречься. Не просиживать дни и ночи перед компьютером, а побольше гулять на свежем воздухе, пить витамины, ходить в картинные галереи, приобщаться к прекрасному. И еще нужно решить, как сообщить эту чудесную новость Антону.

Маша мучилась целую неделю, но так и не придумала ничего оригинальнее, чем романтический ужин при свечах. Она выбрала субботу, в последнее время Антон часто работал и по выходным. Полдня простояла у плиты, готовя его любимые блюда, купила шампанское, фрукты и шоколадные конфеты. К семи вечера стол был накрыт.

Антон пришел в половине десятого.

— Извини, малыш, дела! — Он поцеловал Машу в щеку.

— Я понимаю. — В такой день она не могла злиться. — Мой руки, ужин — на столе.

— Вообще-то, я перекусил на работе.

— Перекусы не считаются. Давай-давай! — Маша подтолкнула Антона к ванной.

— Тогда я заодно и душ приму.

— Только не задерживайся.

— А что так?

— Сюрприз.

— Ого! Люблю сюрпризы! — Он еще раз чмокнул ее в щеку.

…Маша так толком и не поняла, удался сюрприз или нет. Сначала Антон вообще никак не отреагировал на ее сообщение о ребенке. Он сидел с бокалом недопитого шампанского в руке и молча смотрел куда-то поверх Машиной головы.

— Ты не рад? — спросила она.

— Что? — Антон встрепенулся, взял в свою руку влажную от волнения Машину ладошку.

— Рад? — Она потерлась щекой о его подбородок.

— Угу. А ты абсолютно уверена?

— Да, я делала тест. Дважды…

— Большая задержка?

— Десять дней.

— Малыш, а мы готовы?

— К чему? Стать родителями?

— Ну, ты понимаешь: пеленки, распашонки, памперсы, сопли…

— Я как-то иначе себе это представляла.

— А как? Думаешь, будет по-другому? Машка, — Антон притянул ее к себе, заглянул в глаза, — давай сделаем аборт, а? Ну, подумай сама, зачем нам этот геморрой? Нам же и так хорошо.

— Геморрой?..

— Ну хорошо, я неверно выразился, но ведь суть от этого не меняется!

— Ты же сказал, что рад.

— Рад, но посуди здраво. Как мы его потянем? Я — аспирант. Ты получаешь гроши.

— У Васьки с Танькой уже двое, — прошептала Маша.

— И что хорошего? Наплодили нищеты! — Антон брезгливо поморщился. — Я еще пожить хочу. Для себя! Понимаешь?! Мне пока не хочется ярмо на шею вешать!

— Ребенок — это не ярмо!

— Для меня — ярмо! В общем, так! — Антон порывисто встал из-за стола, отошел к окну. — Или ты делаешь аборт…

— Или? — Маша вцепилась в край скатерти.

— Или я ухожу, — сказал он совершенно спокойным, будничным тоном.

— Уходишь?..

— У тебя есть выбор. — Антон не смотрел в ее сторону. — Срок еще очень маленький. Все можно уладить с минимальными потерями.

— Я не буду ничего улаживать. — Маша оставила в покое скатерть, сложила руки на коленях.

— Не понял… — Все-таки он на нее посмотрел — удивленно, словно видел впервые в жизни.

— Я оставлю ребенка.

— То есть ты хочешь сказать, что какой-то ребенок тебе дороже любимого человека?!

Маша молчала. Оказывается, можно прожить с мужчиной почти три года и так ничего о нем не узнать…

— Что ты молчишь? — От недавнего спокойствия Антона не осталось и следа. — Скажи, я тебе совсем безразличен? Ты меня ни во что не ставишь?

Теперь он пытался во всем обвинить ее. Он и раньше так делал, а она не замечала или не хотела замечать…

— Машка, ты хоть понимаешь, какой это шок для меня? — Антон изменил тактику. Она ведь понимающая, жалостливая, она его любит больше жизни и обязательно одумается. Она не сможет отказаться от него, не сможет жить без него. Для нее он центр мироздания…

— Я понимаю. — Маша встала из-за стола, успокаивающе погладила по голове нервничающего Тая.

— Вот и умница! — Антон кивнул. — У одного моего приятеля есть знакомый гинеколог. Все будет просто замечательно! — Он обнял ее за плечи. — А знаешь, что? Мы с тобой поедем этим летом в Прагу. Ты же всегда хотела в Прагу.

— Уже поздно, — сказала она, высвобождаясь из его объятий, — я разрешаю тебе уйти завтра.

— Что? — Антон смотрел на нее своими необыкновенными, потрясающе красивыми глазами. Длинные ресницы обиженно трепетали.

— Я сделала выбор, ты можешь уходить.

Он не верил. Он просто не мог поверить, что такое может произойти. Наверное, Антон думал, что Маша будет любить его вечно…

А она и любила. Но своего ребенка она любила не меньше. И этот ребенок не требовал, чтобы она совершила убийство в доказательство своей любви к нему, а Антон требовал…