Татьяна Корсакова - Мужчины не плачут

В дверь продолжали звонить. Маша посмотрела на только что уснувшего сына — Ванька недовольно заворочался, но не проснулся. Она облегченно вздохнула, на цыпочках подошла к двери, заглянула в «глазок». Рассмотреть что-нибудь в полумраке лестничной площадки было трудно — лишь смутный силуэт, кажется, женский…

— Кто там?

— Открывай уж! Сколько можно гостя на пороге держать?! — послышался из-за двери скрипучий голос.

Маша понятия не имела, кому может принадлежать этот голос, но дверь все-таки приоткрыла.

— Ну, наконец-то! — Щуплая, верткая старушка, не дожидаясь приглашения, прошмыгнула в квартиру. — Я смотрю, негостеприимные вы тут, в Москве. Зажрались! — Странная гостья сердито расправила складки на крепдешиновом, лет сто назад вышедшем из моды платье, бережно положила на полку маленькую дамскую сумочку, сняла с головы соломенную шляпку, пригладила редкие волосы, полюбовалась своим отражением в зеркале и только после этого посмотрела на вконец растерявшуюся Машу. — Вот, значит, какая ты! — Блеклые голубые глаза сощурились, тонкие губы изогнулись в насмешливой улыбке.

Маша удивленно вскинула бровь.

— Вы вообще кто? — спросила она не слишком любезно.

— И красотой не одарена, и манерам не обучена. — Игнорируя вопрос, непрошеная гостья сбросила лакированные туфли, потерла деформированные артритом ступни, проворчала: — Чего стоишь? Хоть бы стул принесла. Замаялась я совсем по вашей Москве мотаться.

— А вы кто? — ошалело переспросила Маша.

— Конь в пальто! — беззлобно проворчала незнакомка. — Стул принесешь?

Отчаявшись получить ответ, Маша раздраженно пожала плечами, принесла из кухни табурет, поставила перед гостьей.

— Вот так-то лучше. Хотя воспитанная девица пригласила бы гостя за стол, а не держала бы его на пороге.

Из спальни, зевая во всю пасть, вышел Тай. «Вот тебе и бойцовская собака, — подумала Маша, наблюдая, как Тай щурится от яркого электрического света, — все на свете проспит, лодырь».

— Ой, батюшки! Ой, спасите! — Гостья с неожиданным для ее возраста проворством вскочила на табурет. — Ой, сатана! Ой, чудовище! Караул!

Тай удивленно моргнул, вопросительно посмотрел на Машу.

— Да не кричите вы, — прошипела она, — ребенка разбудите!

— Ребенок! Как же я про ребеночка-то забыла?! — незнакомка всплеснула руками. — А где он, ребеночек-то?

— Какой ребеночек?

— Да, умом тебя, похоже, боженька обделил. А тот ребеночек, которого ты от моего внука непутевого родила! — Вмиг забыв о Тайсоне, бабулька спрыгнула с табуретки, схватила сухонькой ручкой Машу за запястье.

— Вы кто? — в который уже раз спросила та.

— Нет, ну точно дура! — Старушка печально покачала головой. — Я Антонина Артамоновна, бабушка Антона и, стало быть, прабабушка твоего ребеночка. Теперь поняла?

Маша покачала головой, растерянно присела на освободившийся табурет.

— Чего расселась? Хватит сидеть-то! Давай показывай мне его!

— Кого?

— Да правнука! У тебя кто, сын или дочка?

— Сын.

— Это хорошо, что сын. Сын — это продолжатель рода.

— Какого рода?

— Тьфу ты! Да нашего рода, Погореловых!

— У Ваньки моя фамилия.

— Да неважно! Псину убери, хочу с правнуком поздороваться! — Не обращая внимания на Машу и Тайсона, старушка направилась в спальню.

Тай угрожающе зарычал.

— Псину, говорю, убери!

— Тихо, Тай, — пробормотала Маша, придерживая Тайсона за ошейник.

Происходящее никак не укладывалось в голове. Она пыталась забыть Антона как страшный сон. Ей понадобился почти год, чтобы вернуть душевное равновесие после той встречи в парке. Она уже почти забыла. И тут является эта сумасшедшая старуха и требует познакомить ее с правнуком! Неожиданно в душе поднялась мутная волна злости. Решительно встав с табурета. Маша прошла в спальню.

После электрического света темнота в комнате показалась кромешной. Со стороны Ванькиной кроватки доносились странные звуки: не то хихиканье, не то всхлипывание.

— Антонина Артамоновна, — позвала она, на ощупь двигаясь к источнику звуков и на ходу включая ночник.

— Ангелочек! Ну точно Антошка в детстве! — Гостья стояла перед кроваткой и не сводила взгляда со спящего Ваньки. — Грудью кормишь? — спросила, не оборачиваясь.

— Молока нет.

— Плохо. Я своего до двух лет кормила. Иваном, говоришь, мальчонку назвала? Хорошее имя, правильное. — Антонина Артамоновна всхлипнула, — А саму-то как звать?

— Маша.

— Тоже хорошо. Чаю-то хоть нальешь с дороги?..