Маурин Ли - Под сенью каштанов

Оторвавшись от двери, она нерешительно шагнула в комнату. Диана попыталась представить себе, каково это — спать здесь, а не в каморке, в которую она вынуждена была переселиться, чтобы Дамиан и Эмма смогли занять спальню с большой кроватью. Каморка эта была настолько маленькой и тесной, что Диана не могла даже повесить там свою одежду и перед сном ей приходилось подниматься в комнату, которую теперь занимали Дамиан и Эмма, чтобы достать из гардероба платье, которое она собиралась надеть на следующий день. В каморке невозможно было уместить даже портативный телевизор, который Ди иногда смотрела, если просыпалась слишком рано, так что ей приходилось или ставить его на пол, или пристраивать себе на ноги.

А в этой комнате вполне хватило бы места и для одного из этих гигантских плазменных экранов, в котором она вовсе не нуждалась, откровенно говоря, и для ее одежды, и для прочих вещей. Но зато она не сможет услышать, как Гарт во сне комментирует увиденный футбольный матч, а Джейсон беспокойно ворочается с боку на бок. Да и вообще, увидит ли она их еще когда-нибудь? С другой стороны, она не будет слышать того, что вытворяют Дамиан и Эмма в старой кровати матери, той самой, которая последние семь лет безраздельно принадлежала Диане. Не то чтобы она осуждала их, но поведение брата и его невесты вызывало у нее… ненужное волнение.

Диана отошла от двери еще на шаг. Кремовые шторы не мешало бы хорошенько постирать — кстати, для того чтобы снять их, понадобится стремянка. Кроме того, ей потребуются полотенца и постельное белье. Интересно, а как она собирается перевезти с Корал-стрит все это, включая пуховое одеяло с периной, причем так, чтобы никто ничего не заметил? Диана не хотела, чтобы братья догадались о том, что она собирается переехать, до тех пор, пока не устроится на новом месте, чтобы они не пытались уговорить ее остаться. Потому что если это им удастся, то нынешнее — неудовлетворительное, прямо скажем, положение вещей сохранится еще на неопределенное время.

Девушка осторожно опустилась на краешек кровати. Ложе оказалось старомодным, с пружинной сеткой, которая негромко скрипнула под ее весом, зато очень удобным. Затем наступил черед одного из кресел с гобеленовой обивкой. Подлокотники у него были широкими и мягкими, как раз такими, на которые очень удобно забрасывать ноги, когда читаешь или смотришь телевизор.

Краем глаза Диана уловила какое-то быстрое движение и обернулась к окну. Она изумленно ахнула, завидев скачущую по ветвям белочку. Словно зачарованная, девушка стояла и смотрела, как еще одна белочка, сидя в траве под деревом, грызла что-то, по-видимому орех, держа его перед собой. Эта сцена походила на иллюстрацию из детской сказки.

Дом стоял в конце улочки, заканчивающейся тупиком, неподалеку от железнодорожной станции Бланделлсэндз. Колея скрывалась за высокой, поросшей травой насыпью, тянувшейся метрах в тридцати от здания. В эту самую минуту мимо проходил поезд, и дом отозвался на колебания почвы легкой, едва заметной дрожью.

Белочки убежали, скрывшись под длинными неопрятными опавшими листьями. Дом стоял довольно далеко от дороги, от которой его отгораживала шеренга высоких, старых деревьев — о том, что они старые и даже древние, свидетельствовала толщина их стволов в три обхвата. Поначалу Диана даже решила, что это чужой сад и мужчина из художественной мастерской ошибся, когда рассказывал ей, как найти это место. И только когда Диана разглядела окна, блестевшие среди густого переплетения ветвей, кирпичи сливочного цвета и входную дверь с облупившейся фиолетовой краской и надписью «Каштаны», составленной из крупных латунных букв, она поняла, что дом все-таки тот самый. «Он выглядит очаровательно, уютный, немного таинственный и загадочный», — подумала она, открывая калитку и шагая по дорожке, выложенной кирпичом, который как будто случайно перенесли сюда из другого места, другой страны или даже другой эпохи, например с американского Юга. Да, очень необычное жилище. Как здорово будет лежать в постели, смотреть в окно на белок и видеть, как мимо проходят месяцы, один за другим, а деревья меняют цвет.

Но ведь она не хочет здесь жить! Диана прижалась лбом к прохладному оконному стеклу и закрыла глаза. Пожалуй, она все-таки вернется на Корал-стрит, где о белках и слыхом никто не слыхивал и где до ближайшего дерева нужно было ехать на машине. Девушка вдруг вспомнила, как мать прониклась неожиданной страстью к природе, когда отправилась жить в деревушку Меллинг к Уоррену; не исключено, что эта подспудная тяга к природе была их семейной чертой и наследственной особенностью.