Наталия Рощина: Не было бы счастья

— Скажите, что это сообщение поважнее всех его валютных забот!

— Что стряслось? — недовольно спросил он, когда под натиском госпожи Мартовой референт сдалась. Услышав причину экстренного звонка, он не нашел теплых слов. На него смотрели десятки ничего не выражающих глаз. — Я рад, что все благополучно закончилось.

— Это твоя реакция на появление внука? — В голосе Светланы было столько досады.

— Чего ты ждешь от меня, не пойму. Обсудим все дома, извини, сейчас не самое подходящее время для проявления моих эмоций. До вечера.

Он закончил разговор, а на том конце провода жена осталась неподвижно сидеть с трубкой радиотелефона в руках.

— Как же ты не любишь меня, Мартов. Меня — ладно, но наших детей, внуков…

Она ничего не сказала о своих обидах мужу в тот день просто потому, что он пришел поздно ночью после банкета. Праздничный ужин в честь появления малыша Светлана разделила с экономкой. Елена Васильевна Стеблова поддерживала хозяйку, как могла: только совсем бесчувственный человек мог остаться равнодушным к ее страданиям. Видя, как та, погрузившись в свои мысли, ковыряет вилкой еду, не выдержала:

— Ну вы же знаете Георгия Ивановича не первый день. К чему так расстраиваться? Наверняка он скоро организует вам обоим поездку к дочке. Вот увидите, и перестаньте пить без закуски, не то я подумаю, что вам не нравится моя стряпня.

— Вы правы, Еленочка, я столько лет все это глотаю, что уже совестно давиться. — Она налила очередную рюмку водки и, сделав приглашающий жест, быстро выпила ее.

Стеблова неодобрительно покачала головой, заметив про себя, что надо обратить внимание Георгия Ивановича на неожиданное пристрастие супруги к горячительным напиткам. Ничем хорошим это закончиться не может. Она и сама тогда не знала, насколько пророческими будут ее опасения. Вообще за долгие годы жизни в доме Мартовых она научилась предсказывать многие вещи. Например, ее предположение о скорой поездке к Миле оказалось верным. Мартов сделал это не потому, что чувствовал вину, раскаяние. Он должен был так поступить, чтобы не выглядеть бездушным монстром в глазах окружающих. Более того, он позаботился о том, чтобы рождение внука стало одной из главных новостей на страницах газет и телевизионных программ. Когда он со Светланой возвращался из недельной поездки в Швецию, журналисты обступили их у трапа самолета. Мартов с гордостью показывал фотографии малыша и комментировал их с таким чувством, что Светлана не могла поверить всему, что слышала в тот момент.

— Мартов, в тебе погиб великий актер! — иронично заметила она, уже сидя в машине. — Только пока не пойму, комик или трагик.

— Скорее, не актер, а режиссер, дорогая. — Лучезарная улыбка не вязалась с жестким, пронизывающим взглядом. Светлана отвернулась к окну, и теперь он мог, прикрыв глаза, подумать о графике работы.

Время шло, и фотографий детей и внука на столике в спальне Светланы становилось все больше. Они стояли в красивых рамочках возле флаконов с духами или тюбиков кремов. Она нежно перебирала их, разговаривала, целовала. Не очень страдавший от разлуки с детьми, Мартов позволил себе большую общую семейную фотографию, сделанную в последнюю их встречу на крестинах внука.

Событие подгадали под рождественские праздники и Новый год. Все было очень торжественно, возвышенно. Светлана вспоминала, как тайком от мужа крестила Ивана и Милу. В те времена это было под запретом и могло отрицательно отразиться на карьере Георгия. Спасибо бабе Любе, она полностью поддержала ее тогда. По прошествии многих лет ей не пришлось жалеть о единственном поступке, который она сделала за спиной мужа.

В этот приезд на крестины внука Мартова, как бывало, не вызвали по срочным делам на работу. В такие моменты Светлана всегда нервничала, но выбор всегда делался в пользу работы. Теперь, отдавая дань моде на возвращение к религии, Георгий Иванович уже не был столь непримирим к предстоящему обряду. Откровением для него стало сообщение о том, что его собственные дети давно прошли это.

— Ты напрасно не сказала мне еще тогда о своих планах. Я ведь всегда говорил тебе, что твое слово — закон. Или ты забыла? — сидя в самолете, уносившем их из заснеженной Швеции, вдруг спросил Георгий.

— Я помню, что ты обещал заботиться обо мне и о наших детях.

— У тебя есть по этому поводу замечания?

— Нет, но мне до сих пор хотелось бы, чтобы формулировка была немного иной.

— О чем ты?