Э. В. Каннингем: Синтия

— Не надо так много чертыхаться, Харви.

— Нет, ты мне скажи: знаешь, почему он улыбался?

— Кто?

— Настоящий Валенто Корсика, когда он пригласил тебя в Рембрандтовский зал?

— Ну, почему он улыбался?

— Потому что получил от меня восемьдесят пять тысяч долларов в чеках — за тебя и Синтию.

— Но мы были в соседнем зале.

— В том-то все и дело! Он меня надул. Меня, Харви Крима, который родился и вырос в Нью-Йорке, надули на восемьдесят пять тысяч! Причем надул какой-то молокосос.

— Харви, это был не молокосос, а руководитель мафии.

— Мафии? Но ты же мне говорила, что нет никакой мафии.

Я свернул налево, на Парк-авеню.

— Куда мы идем, Харви? Почему бы нам не взять такси?

— Тут недалеко. Мы нанесем визит мистеру Э. К. Брендону.

— Сейчас? В час ночи?

— Они не спят. Келли ведь отвез его дочку домой совсем недавно.

— Харви, ты уверен?

— Вполне.

Мы перешли через улицу и подошли к входу в дом 626. Все тот же швейцар загородил мне дорогу.

— Брысь, — сказал я ему, — а то сделаю больно.

— Я должен доложить. Час ночи.

— Докладывай. А мы пошли.

Мы прошли к лифту, где я показал лифтеру свой значок и велел ему везти нас наверх. Он подчинился.

— Харви, ты великолепен, — прошептала мне Люсиль. — Ты крутой детектив.

— В гробу я их видал!

— Очень хорошо, — похвалила она меня.

Я позвонил в звонок, а потом стал дубасить в дверь Брендона. Лифтер стоял и таращился, и я велел ему убираться. Дверь открыл дворецкий Джонас Бидл и спросил, как я смею так шуметь в час ночи.

— Брысь, — произнес я. — Мне нужен Брендон. Сейчас.

— Сейчас нельзя. Он разговаривает с дочерью.

— Где?

— В библиотеке.

— Бидл, я иду туда, — сказал я. — И не пытайся мне помешать. Можешь, конечно, позвать полицию, но тогда ты останешься без работы. Ну, где библиотека?

Он показал, куда идти, я взял под руку Люсиль, и мы пошли. Библиотека была большая и дорогая. Там было тысяч на пять кожаных кресел и тысяч на десять книг в кожаных переплетах. На полу лежал ковер тысяч на десять-двенадцать, а на стенах висели картины Моне, Сезанна и Мондриана. Брендон любил хорошую живопись.

Когда мы вошли в кабинет Брендона, он внушал своей дочери:

— …И точка! Никаких больше безумств, никаких «любовь — это чудо», никаких компьютерных фокусов, никаких неумытых длинноволосых дружков. Отныне я заказываю музыку. Отныне ты не получаешь ни одного никеля… — Тут он обернулся к нам и рявкнул: — А вы кто, собственно, такие, что заявляетесь ко мне ночью…

— Они мои друзья, — крикнула Синтия.

— Я Харви Крим, а это мисс Люсиль Демпси.

— А, помню. Детектив из страховой компании? Ваша работа окончена. Убирайтесь!

— Нет.

— То есть? Как вас прикажете понимать?

— Так, что моя работа еще не окончена. Никоим образом.

Он, прищурившись, уставился на меня, выпятил свою и без того выдающуюся нижнюю челюсть и сказал:

— У меня для вас новость, Крим. Ваша работа всерьез и надолго закончена, потому как я прослежу, чтобы вас непременно уволили. А если вы еще пикнете, то я добьюсь, что вам не придется работать и в этом городе.

Я подошел к столу красного дерева, сел в кресло Э. К. Брендона, вынул свой блокнот и написал в нем: «Толстяк Ковентри рассказал мне, кто его клиент. У меня записаны его показания на магнитофоне. Кроме того, я заплатил восемьдесят пять тысяч долларов выкупа за вашу дочь. Я желаю получить их обратно. Сейчас же. Чеком». Я вырвал листок, сложил его и передал Брендону. Он автоматически смял его, но я рявкнул:

— Сперва прочитайте.

Он отошел в сторону, развернул листок и стал читать. Затем посмотрел на Люсиль. Затем на дочь. Затем снова на меня. Затем еще раз на листок — он прочитал его медленно, вдумчиво, осознавая смысл каждого слова. Затем в третий раз посмотрел на меня и в третий раз перечитал мое послание. Сначала лицо его покраснело, потом побагровело, потом побелело. Вид у него сделался смертельно бледный. Он вообще больше походил на покойника.

— Они про это знают? — спросил он у меня, кивая на дочь и Люсиль.

— Нет.

— Вы им это расскажете?

— Нет.

— Почему?

— Я возделываю свой собственный сад.

— Не вздумайте нарушить слово, Крим. Я человек жесткий.

— Не вздумайте нарушить слово, Э. К.

— Откуда у вас деньги? — спросил он.

— От компании.

— И куда вы их собираетесь деть?

— Вернуть им.

— Чеком?

— Наличными. Завтра утром я получу наличные по чеку.

— Как я узнаю, что вы поступили именно так?