Эбби Глайнз - Навсегда Слишком Далеко

- Доброе утро. Должно быть, у тебя сегодня выходной.

Не двигаясь, она натянуто улыбнулась.

- Хорошо пахнет, - ответила она.

- Достань две тарелки. А я пока сниму бекон, - я собирался смягчить ее. Я знал, что она все еще сходит с ума от того, что я оставил ее вчера вечером, но я проклинал не ее за это. А себя.

- Спасибо, но я уже поела, - ответила она, а потом закусила нижнюю губу, когда посмотрела на бекон. Что, черт возьми, это значит? И когда бы она поела? Я был здесь уже два часа и за это время она не выходила из своей комнаты.

Я положил лопатку, которой пользовался до этого, и переключил свое внимание с бекона на нее.

- Как ты уже поела? Ты же только что проснулась. - спросил я, внимательно наблюдая за ней на тот случай, если она решила не говорить мне всей правды. Если она не хотела есть со мной или из-за каких-то нелепых девичьих проблем, то она могла бы соврать мне.

- У меня в комнате есть арахисовое масло и хлеб. Я съела бутерброд, прежде чем выйти.

Что, черт возьми, она только что сказала?

- Почему ты хранишь арахисовое масло и хлеб в своей комнате? - спросил я.

Мгновение она нервно покусывала губу, а потом вздохнула.

- Это не моя кухня. Так что я храню все мои вещи в моей комнате.

Она хранила все вещи у себя в комнате? Подождите... что?!

- То есть, ты хочешь сказать, что все то время, пока ты здесь, ты ела только хлеб с арахисовым маслом? И все? Ты покупаешь их, хранишь в своей комнате и это вся твоя еда? - у меня в животе образовался болезненный узел, которого я не чувствовал с тех пор, как был ребенком. Если она скажет мне, что все, что она ест, это бутерброды с арахисовым маслом, то я взорвусь. Неужели я заставил ее думать, что она не может есть мою еду? ЧЕРТ!

Она медленно кивнула. Сейчас ее большие глаза были еще больше. Я мудак. Нет... я хуже, чем мудак.

Ударив ладонями по столешнице, я сосредоточился на беконе, пока пытался, черт возьми, взять себя в руки. Это моя вина. Черт, это я во всем виноват. Она никогда не жаловалась, в то время как любая другая женщина на планете делала бы именно это. И она каждый день ела чертовы бутерброды с арахисовым маслом. Моя грудь болела. Я не мог больше так поступать. Я пытался. Пытался держать ее на расстоянии.

- Иди, собери свои вещи и перебирайся наверх. Выбери любую комнату слева по коридору, какую ты захочешь. И выброси это чертово арахисовое масло и ешь все, что тебе нравится в этот кухне. - сообщил ей я.

Она не сдвинулась с места. Почему она не слушает меня?

- Блэр, если ты хочешь остаться здесь, то двигай свою задницу вверх по лестнице. А потом спускайся и съешь что-то из этого гребаного холодильника, чтобы я видел. - Прорычал я и она застыла от моей реакции. Мне нужно успокоиться. Я не хотел пугать ее, я просто хотел, чтобы она перебралась наверх, черт возьми. И съела немного бекона!

- Почему ты хочешь, чтобы я перебралась наверх? - спросила она тихо.

Прежде чем снова посмотреть на нее, я положил последний кусок бекона на бумажное полотенце. Мне было физически больно смотреть на нее. Знание, что я относился к ней так плохо и она принимала это, делало мое дыхание чертовски трудным.

- Потому что я хочу этого для тебя. Я не хочу ложиться в кровать по ночам и думать, что ты спишь под лестницей. Теперь я знаю, что там ты в одиночестве ешь эти чертовы бутерброды с арахисовым маслом и это немного больше, чем то, с чем я могу справиться. - сказал я.

На этот раз она не стала спорить. А повернулась и пошла в кладовую. Я стоял и ждал, пока она не вернулась, неся в одной руке свой чемодан, а в другой банку арахисового масла и буханку хлеба. Не глядя на меня, она оставила банку и хлеб на столешнице, а потом направилась в сторону коридора.

Я уцепился за край столешницы, чтобы не схватить банку арахисового масла и не запустить ее в стену. Мне хотелось что-то разбить. Внутри снова поселилась боль и мне нужно было что-то повредить, чтобы облегчить гнев. Гнев, который был полностью направлен на меня, потому что я полное ничтожество.

- Я не должна перебираться наверх. Мне нравится эта комната, - тихий голос Блэр ворвался в мои мысли и мне пришлось еще крепче вцепиться в край столешницы. Она ни в чем не виновата, а я так плохо с ней обращался. Никогда не прощу себе этого.

- Тебе принадлежит одна из комнат наверху. А не та, что под лестницей. Она никогда не должна была тебе принадлежать, - ответил я, не смотря на нее.

- По крайней мере, скажи мне, какую комнату взять? Я чувствую, что неправильно, если я буду выбирать. Это не мой дом.