Франсин Риверс - Алая нить

— У большинства людей никогда не будет подобной перспективы, Сьерра.

— Какой перспективы? Работать в новой компании, которая через год может лопнуть как мыльный пузырь?

— Не думаю, что такое может случиться.

— Но знать с полной уверенностью ты не можешь.

— Нет, полной уверенности нет, — процедил он, теперь уже свирепея. — Я не гадалка. Но чутье подсказывает мне, в каком направлении будет развиваться компания, и поэтому мне очень хочется «вскочить в тот же поезд».

— Чутье? И ты еще можешь обвинять меня в том, что я всегда основываюсь на эмоциях?

— Тут другое, — проскрежетал он.

— Да? Ты видишь разницу? Ты так много труда вложил, чтобы обеспечить себе уверенность в завтрашнем дне…

— Уверенность — это еще не все.

Она пропустила мимо ушей его последнее замечание.

— И теперь, в силу какой-то прихоти, ты все это пускаешь на ветер.

— Я ничего не пускаю на ветер. Ты еще не понимаешь, да? Все, что я до сих пор делал, являлось для меня лишь подготовкой к такому вот благоприятному случаю. И я не собираюсь тратить всю оставшуюся жизнь на реализацию чьих-то идей, когда у меня есть свои собственные!

— Почему ты не можешь заняться реализацией своих идей здесь, в свободное время?

— Для этого у меня нет необходимого оборудования.

— А что если это не сработает, Алекс?

— Я справлюсь с проблемой, если таковая возникнет.

Дрожа всем телом, Сьерра рухнула на диван и, чтобы не заплакать, до боли сжала пальцы.

— Я не хочу переезжать.

— Думаешь, я не знаю этого? — грустно проговорил Алекс, чувства Сьерры были ему понятны. — Ты была бы просто счастлива, если б мы провели здесь всю оставшуюся жизнь.

Она заглянула в его глаза:

— Что плохого в нашей теперешней жизни?

— Мне хочется чего-то большего, чем перспектива тридцать лет выплачивать ипотечный долг за заурядный типовой дом.

Типовой? Заурядный? Неужели он так представляет себе их дом? Будто говорит о картонной коробке. Сьерра подумала о том времени, когда она своими руками красила стены, клеила обои, украшала задний дворик и палисадник так, чтобы он был похож на настоящий английский сад. Больно. Невыразимо больно. Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Алекс едва слышно выругался и сел на диван рядом с женой.

— Моя маленькая «домоправительница», — сказал он нежным голосом, осторожно касаясь ее волос.

Сьерра резко отстранилась и попыталась подняться. Он схватил ее за руку и притянул обратно на диван.

— Ты никуда не уйдешь.

Она заплакала еще горше, и он крепко сжал ее в своих объятиях, снова пробормотав какое-то крепкое словцо.

— Я знаю, ты напугана, Сьерра. Всю свою жизнь ты прожила в Хилдсбурге. Что ты еще знаешь? Думаешь, этот дом и город — центр мироздания?

— Большинство людей в Лос-Анджелесе, окажись они в нашем уютном доме, вероятно, решили бы, что уже отдали Богу душу и вознеслись на небеса.

— Скорее всего, они все равно сюда не переехали бы. Мне следовало взять тебя с собой в Беркли. Тогда, возможно, ты была бы в состоянии представить, как живет большой город, как он заманчиво бурлит, разгоряченный идеями. Вот что я чувствую в обществе этих ребят. Энергию жизни.

Она не понимала, о чем он толкует ей, но почувствовала волну возбуждения, пробежавшую по его телу.

— Я окончил университет с отличием, Сьерра, и что я делаю с моими знаниями? — Он грустно усмехнулся. — Ничего.

Она высвободилась из его объятий.

— Как ты можешь так говорить? Ты проработал всего десять лет, и ты уже сумел достичь того, на что многим людям не хватает и целой жизни.

— А то, — цинично подхватил Алекс. — Три спальни да две ванные в доме, как две капли воды похожем на десятки других в квартале. Двое детей. Две машины. Чего нам недостает, чтобы полностью вписаться в американский портрет семьи среднего класса, так это собаки и кошки. Грандиозно! Какое достижение!

Глаза его загорелись неистовством.

У Сьерры же внутри все похолодело от столь неожиданного для нее описания их жизни.

Алекс пытливо всматривался в ее лицо.

— Не смотри так на меня, Сьерра, — смягчившись, сказал он и теплыми ладонями обхватил ее лицо. — Я не упрекаю тебя, и тем более не выражаю недовольство твоими усилиями по преобразованию этого жилища в дом. Я нисколько не желал обидеть тебя, принимая это решение. Я люблю тебя. — Он поцеловал ее. — Ты знаешь, я люблю тебя. Вплоть до сегодняшнего дня я делал все, чтобы ты была счастлива.

— Я счастлива, Алекс.

— Я знаю, — пугающе уверенно согласился он и развел руками. — Беда в том, что о себе я этого сказать не могу.