— За них вроде взялись, — заметил я. — Идёт борьба с коррупцией.
— Как же, — насмешливо возразил Михаил. — Что это за борьба, если даже министры и депутаты воруют сотнями миллионов, покупают дома и целые имения за границей и спокойненько остаются там со своими деньгами. Их никто не трогает. Последние известия смотришь? Изредка? Напрасно! Там очень много интересного. Ежегодно миллиарды рублей утекают в зарубежные банки и оседают на частных вкладах! Что, нельзя найти средство для заслона? Чтобы ни одна копейка не ушла за рубеж без контроля! Уходят миллиарды, а нас потом об этом только оповещают. Тоже мне борьба…
Мне не хотелось лезть в политику, а тем более в досужие разговоры вокруг неё. Может, я ещё не дозрел до этого. В тот момент я и не старался понять, кто виноват в моей неудавшейся судьбе: время, Паша или я сам. У меня на душе было гадко, как в захудалой пивнушке, пропитанной стойким запахом перегара. Избавиться от этого можно было только одним способом: напиться и забыться. Но водка кончилась.
— Пойдёмте, ударим по пивку, — предложил Михаил.
— Не, ребята, я сегодня пас, — сказал Митяй. — У меня заказ есть: надо из гаража хлам убрать. Пойдёшь со мной?
— Нет, — отказался я, — лучше пивка…
Мы с Михаилом вышли на улицу. Колючий снег, подгоняемый ветерком, стегал по лицу, но мне почему-то было это приятно. В пивной Михаил увидел двух приятелей, и мы подсели к их столу. Я полез в карман за деньгами, но под руку попался телефон Стаса, и я выложил его на стол. Потом всё-таки извлёк кошелёк, который распирало от сложенных там ненужных бумаг: билетов до Москвы и обратно, всё ещё не выброшенных мною, записей с набросками будущих песен. Со стороны могло показаться, что кошелёк набит деньгами. Я же извлёк оттуда последнюю пятисотенную купюру, а кошелёк и мобильник снова положил в карман.
Сидели мы с Михаилом долго. Он всё рассуждал о сложностях нашего времени, а я кивал в знак согласия, хотя почти не слышал его, а думал о своём. Стало совсем темно. Михаил поднялся:
— Мне пора. Ты идёшь?
Я не хотел двигаться с места, тем более, что передо мной стояла уже четвёртая или пятая кружка пива, только чуть пригубленная. Отрицательно помотав головой, я принялся цедить пиво. На место Михаила тут же пересел один из парней из-за соседнего столика, видно, знакомый тех двух, которые ещё сидели вместе со мной. Они перебросились несколькими словами, а потом подсевший обратился ко мне:
— Говорят, ты тексты для песен клёво пишешь…
— Говорят, — согласился я, уже плохо соображая после водки и нескольких кружек пива.
— Знакомые ребята группу собирают, — сказал новый знакомец, — им такой человек нужен.
— Я могу… — пообещал я неопределённо.
— Поехали к ним!
— Поехали.
Мы сели на автобус и поехали почти через весь город. По дороге парень что-то говорил по мобильнику своим дружкам. Я не понял даже, на какой окраине мы вышли. Здесь, чуть в отдалении, ещё стояло несколько частных домов, но мы зашли в одну из старых пятиэтажек.
В квартире было тепло и накурено. Двое парней и девушка с белыми кудряшками приготовились слушать меня, сунув в руки гитару и выставив на стол бутылку шампанского. Вместо фужеров стояли рюмки. Что ж, благородно! Разлили понемногу, и беседа потекла. Девица то выходила, то вновь садилась напротив меня, явно стараясь завладеть моим вниманием. Я старался не смотреть на неё. Чтоб снова влюбиться? Нет уж, слуга покорный. Увольте… Рюмка была небольшая, и девица мне подливала и подливала, а я заплетающимся языком читал свои вирши, бренча на гитаре.
Вдруг девица наклонилась над столом так, что её лицо оказалось прямо передо мной. Она тряхнула кудряшками, и они вмиг выпрямились, стали расти и быстро превратились в длинные чёрные пряди, которые почти касались моего лица. Из-под густых чёрных бровей меня сверлили острые глаза, похожие на два буравчика. «А шарик-то треснул!» — вдруг произнесла эта странная девица и… исчезла.
Я почувствовал, что мне очень холодно. Меня буквально трясло. Пытаясь нащупать, чем бы укрыться, я, не открывая глаз, поводил рукой вокруг себя. Ничего не нащупав, открыл глаза и… поначалу ничего не понял. Где я нахожусь? Откуда-то едва пробивался свет. Осмотрелся… и подумал, что ещё сплю. Я сидел на грязной доске и видел свои босые ноги. Подняв взгляд выше, я увидел, что сижу в одних трусах. На теле нет даже майки. Рядом лежала какая-то старая рваная и вонючая ветошь, которая, видимо, и сползла с меня во время сна.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу