Татьяна Веденская - Загадай желание

– Вот! – гордо возвестил он и плюхнулся обратно на стул.

– Что это? – в один голос спросили все, и даже Баба Ниндзя как-то отвлеклась от детей и прислушалась к тому, что происходит на кухне. Эти Анины посиделки всегда бывали познавательными и интересными, и Баба Ниндзя давно уже «подсела» на них так, как она подсаживалась на свой любимый сериал. Комедию под названием «Анины друзья» показывали по пятницам.

– Это – съемка с камер наблюдения фирмы, которая вам кафель поставляла. Хочешь посмотреть – там ты очень живописно тягаешь кафель. Ты такая сильная!

– ЧТО? – вытаращилась Женька и вскочила с места.

– ТО! А еще я уже съездил к главе вашей фирмы, не к тому шовинисту, который тебя вышвырнул, а к тому, кто вышвырнул его. Ты знаешь, что твоего шовиниста тоже уволили? Нет? Не знаешь. А я вот знаю, что у тебя теперь снова есть работа – тебя восстановили в должности. И компенсируют все твое вынужденное простаивание. И что ты теперь скажешь? Ты можешь не съезжать с квартиры к маме, ты теперь в порядке!

– Ты правда это все сделал? Или это какая-то ужасная шутка? – прошептала Женька.

Ваня радостно улыбнулся и кивнул.

– Я все это сделал, правда. Потому что мне не все равно, что будет с тобой. Потому что я… ты мне очень нравишься. Это правда! – Ванька огляделся вокруг, и взгляд у него был одновременно диким и перепуганным. – Знаешь что, Женя. Я думаю, что ты самая классная девушка из всех, кого я когда-либо знал.

– Вот это да! – ахнула Баба Ниндзя, да и все остальные тоже.

– И я хочу тебя спросить. Конечно, не уверен, что ты не расхохочешься, но все-таки… Ты будешь ждать меня из армии?

– Что? – воскликнули все в один голос.

– Я понимаю, как глупо это звучит, но… Я же, в натуре, ухожу в армию. Только на один год, не больше. Не так уж и долго. Ну, так что, дождешься ты меня из армии?

– Но… я не знаю. Это какая-то глупость, разве нет?

– Вовсе нет! – возразила Нонна. – Или не ты мне в больнице все уши прожужжала про то, как тебе было с ним хорошо?

– Это правда? – загорелся Ваня.

– Ну и что. Ты же… я же старше тебя. И потом, есть кое-что еще… – Женька растерянно переводила взгляд с одной подруги на другую, на третью, на Ваньку и на Бабушку Ниндзю, которая откуда-то тоже взялась и стояла в кухонном проеме, с интересом наблюдая за происходящим.

– Да, я младше, но разве это важно? Пять лет – это ничего особенного. И потом, ты же теперь знаешь, что на меня можно положиться. Что я могу справиться с чем угодно, разве это ничего не значит для тебя? – Ваня встал и посмотрел на Женьку безо всякой улыбки. – Я говорю серьезно, может быть, впервые в жизни.

– Серьезно? – Женька потерянно помотала головой, словно какая-то мысль не давала ей покоя. – Значит, думаешь, что можешь справиться с чем угодно? Попробуй справиться с этим. – И она достала что-то из кармана своей сумки. Что-то маленькое, белое и длинное, какая-то полоска картона. Тест на беременность, хотя Ваня это и понял последним. Сначала болезненно знакомую вещь узнала Олеся, уж она-то знала эти штуковины. Ох, сколько мучительно долгих минут было проведено над вот такими же полосками.

– Что это? – растерялся Ванька, а девочки уже принялись визжать, задавать вопросы и обниматься. Ванька стоял и смотрел, смотрел на этот беспредел, пока и до него не дошло вдруг, что означает этот картон, эти две полоски и эти визги. Он скоро станет отцом?

– Что, съел? – усмехнулась Женька. – Это тебе не из института вылететь. Попробуй-ка справиться с этим.

Ванька стоял, изумленный и впервые совсем-совсем не насмешливый, и смотрел Жене в глаза. Потом он вдруг улыбнулся и сказал, просто и без затей:

– Я думаю, мы должны пожениться.

– О Господи! – переполошились все.

Какая тут поднялась суета! Чтобы успокоиться, пришлось слопать все рулетики из баклажанов, а также и все запасы сыра из холодильника Анны. Потом была раскупорена бутылка шампанского, но ее никто не стал пить – Женьке нельзя, Нонне тоже, а пить без них было бы неудобно. Баба Ниндзя с ворчанием закупорила шампанское обратно, чтобы потом хоть мясо на нем потушить. Ведь выдохнется же!

В карты, конечно же, играть никто не стал. Разговаривали до самого вечера, говорили обо всем, о будущем, о том, как будет нелегко, но при этом замечательно. У них будет ребенок – у них всех, без исключения. Ванька обижался тому, что он-то будет в армии, когда ребенок родится. А сестра стыдила его тем, что, если бы он не вылетал из институтов, все бы могло быть по-другому.