Джилл Мэнселл - Милли Брэди меняет профессию

Зажигалка щелкнула, и Орла зажгла третью за последние семь минут сигарету. Сейчас, вероятно, был неподходящий момент, подумала Милли, предупреждать ее, что курение может серьезно повредить здоровью и стать причиной непривлекательных вертикальных морщинок над верхней губой.

— Слушайте. — Орла в отчаянии махнула рукой. — Я стояла здесь, занятая своими мыслями, ждала, когда вы с мужем уедете. Вы можете уехать сейчас? — спросила она с надеждой. — Я буду вам очень признательна, правда.

— Блестящая мысль, — отреагировала Милли. — И куда я после этого попаду? Остаток жизни я проведу в психиатрической клинике, вот где. Представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы позволили мне прыгнуть с этого утеса. — Она вопрошающе подняла брови, глядя на Орлу Харт.

Орла с тоской покачала головой.

— Все это ни к чему. Вы не понимаете.

— Отлично, тогда, может, вы мне объясните? Потому что я не сдвинусь с места, пока мы не поговорим. — Милли села на землю, скрестив ноги, и похлопала по траве рядом с собой, приглашая Орлу присоединиться к ней. Только она это сделала, как обе они услышали шум заведенного мотора, а потом у них за спиной с возмущением нажали на газ. В следующий момент «MG» резко развернулся, выехал обратно на дорогу, разбрасывая гравий, и с ревом исчез.

— Боже, мне очень жаль, — простонала Орла.

— Теперь я точно никуда не уеду. — Милли пожала плечами и снова похлопала по траве рядом с собой.

— Я чувствую себя ужасно.

— Не стоит. Все равно он мне не муж. Просто приятель. Впрочем, — заметила Милли, — вероятно, уже бывший приятель.

— Это моя вина. Вот, возьмите сигарету. Мучаясь угрызениями совести, Орла опустилась на колени рядом с Милли, открыла мятую пачку и засунула ей в рот целую пригоршню сигарет.

— Нет, спасибо, я не курю. И я не против того, что он теперь бывший. — Понимая, что нельзя позволить Орле Харт взять на себя груз ответственности за то, что случилось, Милли улыбнулась. — На самом деле вы оказали мне услугу. Так даже лучше.

— Вам повезло. Забудем об этом. — Орла сжала губы, подбородок ее задрожал.

Неожиданно расхрабрившись — она готова была сбить Орлу на землю одним из регбистских приемов, если та все же попытается броситься со скалы, — Милли сказала:

— В чем все-таки дело? Мужчина?

— Да, мужчина, — устало подтвердила Орла. — Этим словом все сказано. Боже, представляю, как я выгляжу. У вас, случайно, нет платка?

По чистой случайности в кармане джинсов у Милли был чистый носовой платок. Орла взяла его и с шумом высморкалась, а Милли, осмелев, спросила:

— Муж?

Непрочный бумажный платок быстро пришел в негодность. Вытирая глаза подолом своего платья цвета индиго, Орла кивнула.

— Это глупый вопрос, дорогая, но вы знаете, кто я?

В первый момент Милли собиралась это отрицать. Она бы так и сделала, если бы не была худшим из лгунов.

— Ну, сначала я вас не узнала, — призналась она. — Но теперь уже знаю, кто вы.

Орла выдавила из себя печальную полуулыбку.

— Значит, вы помните весь этот ужас в газетах несколько месяцев назад, когда писали о романе моего мужа.

Милли произнесла с осторожностью:

— В общем... припоминаю.

— Связь с женщиной моложе его, чему тут удивляться. Ее зовут Мартина Дрю. Ей двадцать семь лет. — Орла так глубоко затянулась сигаретой, что почти всю ее выкурила. — Но я люблю своего мужа, поэтому простила его. Я сделала все, что возможно, чтобы спасти наш брак, я настояла на переезде из Лондона, я купила здесь новый дом. Джайлс был рад переехать. Он сказал, что это было глупое увлечение, что она для него ничего не значит. Он поклялся, что все кончено.

— Но это не так, — догадалась Милли.

— Это не так, — как эхо повторила Орла, вытирая бледные, соленые от слез щеки. — Я разговаривала сегодня утром по телефону с одной из старых лондонских приятельниц, и она сказала, что слышала, будто Мартина теперь живет в Корнуолле. — Слезы потекли по лицу Орлы, она, как ребенок, начала покусывать указательный палец на правой руке. — Сомнений не остается, верно? Джайлс не прекращал встречаться с ней. Это продолжалось все это время. Он привез ее сюда, поселил в каком-нибудь милом маленьком коттедже. — Ее слова вылетали как пули. — Да, и можно поспорить на последний доллар, что за дом он платит из моих денег.

Милли так переживала за Орлу, что впервые в жизни не могла произнести ни слова.

Заметив это, Орла вздохнула и одарила ее еще одной вымученной, полной горечи улыбкой.