Иосиф Гольман - Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони

В ответ он помог Семенову обработать менедж-мент и миноритариев, в руках которых находилось в общей сложности ни много ни мало тридцать семь процентов голосов.

Собранного хватило, чтобы Кочергина с блеском одолела «врагов» – конкурирующую группу, так же активно скупающую акции и голоса.

Клиент получил порт, Кочергина – крупные (очень крупные) бабки, а их противники – утешительный приз в виде выкупа собранных ими акций, мало уже чего стоящих.

Разумеется, это не было чистым благородством. Если в порт придется вкачивать деньги путем выпуска новых акций, такой подавляющий начальный перевес окажется очень кстати.

Короче, все были счастливы. Но не до конца.

Потому что Незванов, доверяя Кочергиной и особенно Борьке, подписал все требуемые документы до получения денег за акции, получив в обмен только телефоны предупрежденных о его звонке политтехнологов.

Собственно, финансы до него не дошли. У Борьки на руках их не было, деньги же в то время принято было таскать коробками из-под ксерокса.

Когда «зелень» привезли – двести тысяч, между прочим, – Борька уже уехал на следующий объект: страна стремительно перелицовывалась, и время терять было нельзя.

Деньги получил Митяшев Андрей Юрьевич, за что и расписался у перевозчика. Именно он должен был отдать их Незванову, забрав у того Борькину расписку. Но, видимо, не передал, потому что уже через два года, стремительно взлетев по карьерной лестнице и став вице-мэром, Петр Сергеевич накропал заявление о случившемся мошенничестве. Не то чтобы ему денег не хватало – просто было обидно стать жертвой такого пошлого обмана. Подал бы и раньше, но хотел лучше закрепиться, справедливо опасаясь отпора со стороны жуликов.

Обвиняемым по-любому становился Борька. Он подписывал все документы, в том числе расписку о приеме акций. И он же обещал Незванову лично отдать деньги.

Борька, узнав о намечающемся уголовном преследовании, дико перепугался. Сам всегда был незлобным, никого не доводил до тюрьмы или сумы. Про то, что Митяшев не выполнил поручения, знать не знал. А теперь, вместо быстро приближавшегося исполнения мечты жизни, ему светил реальный срок.

Особенно его пугала перспектива попасть в СИЗО.

Вообще-то подобная перспектива пугает всех нормальных людей. Однако Борьку она пугала буквально до потери пульса. Он никогда не жил в окружении злых и жестоких парней и очень опасался стать предметом их преступных поползновений.

Семенов буквально был в панике, грозя Кочергиной мгновенным отъездом и немедленной сдачей всех клиентов, если она не закроет дело.

Она закрыла.

Правда, Елене Леонидовне и в голову не пришло сделать это законным путем, примирением сторон, например, с адвокатом и всеми сопутствующими документами. Время было такое, не способствовало правовому порядку. Более того, сильно способствовало правовому нигилизму.

А потому Кочергина испытала в деле своего нового сотрудника, бравого, только что вышедшего в отставку, еще вполне молодого генерала МВД. Он взял кучу денег – триста тысяч долларов наликом, больше, чем первоначальный долг, – и поехал улаживать дело.

И конечно, уладил.

Вернувшись, доложил красотке-начальнице об успешно проведенной работе. Сколько и с кем пили, кого он трепал по плечу из старых и новых товарищей. Кульминацией была смешная история, как верные эмвэдэшные друзья, пролистав дело, швырнули его вверх, аж страницы залетали по комнате.

Было дело, да сплыло. Точнее, улетело.

С обиженным Незвановым отставной генерал даже встречаться не стал. Не тот уровень.

«Терпила» – потерпевший на милицейском сленге – был на городском. А вопрос решался – стандартное словосочетание нового времени – на губернском и выше.

Борька успокоился, тем более что долго своим бизнесом заниматься не собирался.

Через пару лет собрал чемоданы, прихватил папу с мамой – и уехал во Францию, в большой дом на холме, с виноградником на солнечном склоне и видом на океан. Денег хватало – они с Кочергиной для своих клиентов зарабатывали миллиарды. Клиенты платили им миллионы.

Елена Леонидовна не хотела расставаться с Семеновым, она легко бы пошла ему навстречу с какими-нибудь исключительными финансовыми условиями. Но Борька никогда не был жадным. Деньги ему были нужны лишь как инструмент.

Для осуществления мечты жизни.

Он все предусмотрел, сделал не торопясь и продуманно, причем исключительно по закону. В цивилизованной европейской стране Борис Викторович Семенов собирался зажить кристально честно и законопослушно.