Кейт Сандерс: Брачные игры

Пришедшее в негодность полотно с изображением пожелтевших херувимов в виде детей в морских костюмчиках представляло собой реликт викторианской эпохи семейства Хейсти. Громоздкая детская коляска фирмы «Сильвер кросс» относилась к послевоенному детству Настоящего Мужчины. Оранжевая софа, сильно изуродованная огнем, была частью истории самих девушек. Они все помнили знаменитый ночной пожар в 1980-е годы, когда Настоящий Мужчина трагически осознал разницу между фейерверком внутри помещения и на улице.

Настоящий Мужчина — это их покойный отец. Он ушел в мир иной полгода назад, заставив их рухнуть на землю, подобно отработанным ракетам. Он был божественно красив, ослепительно автократичен, по-королевски эксцентричен и на редкость очарователен. Он умел выводить нелепые жесты далеко за пределы комедии и с блеском использовать их. В свой медовый месяц на Антибах он в пылу спора выскочил из комнаты и попытался вступить в Иностранный легион. Однажды он обмазал свое голое тело синим красителем и принял участие в детском костюмированном представлении в роли древнего бритта. Настоящий Мужчина любил вечеринки, сама его жизнь фактически была вечеринкой. Ему нравился его дом, заполненный гостями и сотрясающийся от их смеха. Он с удовольствием влюблялся, а жена с дочерьми нежно выхаживала его после многочисленных измен, когда чувствительный организм с трудом восстанавливался после перегрузок. Но даже его адюльтер был каким-то особенным и не считался изменой. Никто не помнил, когда его стали называть Настоящим Мужчиной. Просто он действительно был представителем мужского пола — Настоящим Мужчиной, воплощавшим собой всех мужчин. Он окружил себя — и их — атмосферой возбуждения и романтики. Когда он умер, мир лишился блеска и жизненной силы.

Сделав над собой усилие, Руфа села, чтобы сделать глоток вина. Она обожала отца, но уже готова была признать, что весьма оригинальные моральные качества Настоящего Мужчины имели отрицательное воздействие на романтичную жизнь его дочерей. Они унаследовали от него фатальное предпочтение к украшательству в ущерб практичности.

Проблема заключалась не в том, что в мире не было больше таких людей, как он. Напротив, мир определенно кишел обаятельными эксцентриками. Их куда легче было встретить, чем подхватить грипп, но такие встречи всегда приносили разочарование. Их прелестная непрактичность не шла ни в какое сравнение с горделивой, приторной бесполезностью Руфы Хейсти.

Первое же романтическое разочарование Руфы стало для нее потрясением, настолько душераздирающим и унизительным, что даже три года спустя она не хотела думать ни о какой любви.

«И так не только у меня, — размышляла она, — но и у других».

Лидия вернулась в дом с маленькой девочкой после неудачного, нелепого брака. Нэнси была в данное время безумно влюблена в сына врача, живущего в фургоне в конце сада, принадлежащего его родителям. Селена еще училась и была слишком мала для действительно глубоких разочарований, хотя инстинктивно и прониклась склонностью к одному смазливому неудачнику. Так что это было лишь вопросом времени.

— Если бы только мы могли что-нибудь сделать! — повторила Лидия чью-то избитую фразу.

Нэнси продолжала наслаждаться печеньем.

— А делать и нечего. Остается лишь всем нам выйти замуж за денежный мешок.

— Неплохо бы, — заметила Селена.

— Что? До аукциона? — засмеялась Руфа. — Мы даже не знакомы ни с одним богатым. Тем более с настолько богатым, чтобы оплатить долги Настоящего Мужчины и спасти дом.

Селена опустила книгу:

— Но такая возможность все же существует.

— Я знаю единственного мужчину в округе, — задумчиво проговорила Лидия. — Мы никогда ни с кем не встречаемся.

— Можешь повторить это снова, — согласилась Нэнси. — Это место напоминает Бригадун. Не поймешь, в каком веке живем. Иногда хочется высунуть нос и узнать: отменили эти ужасные «хлебные законы» или нет.

— Действительно… — начала Руфа. Она уставилась на змееподобный язык пламени, вылетевшего из догорающих красных угольков. — Действительно, Лидия права. Если бы мы только имели возможность встречаться с богатыми мужчинами, то не исключено, что вышли бы замуж за одного из них.

— У меня более практичная мысль, — печально проговорила Нэнси. — Давайте потрем все лампы — вдруг появится какой-нибудь захудалый джинн.

— Я бы с удовольствием работала за деньги, — сказала Руфа, — если бы только знала, где заработать их в достаточном количестве. К несчастью, производство джема с чистой прибылью в шестьдесят два пенса за горшочек не принесет нам миллионов фунтов до конца марта.