Женевьева Дорманн - Бал Додо

Вивьян лежал спиной к окну и ничего не видел, Бени едва успела шепнуть ему на ухо: «Твоя мать!» — как дверь едва не слетела с петель под нервной рукой Терезы де Карноэ.

Вот это да! Опираясь на дверной косяк, мертвенно-бледная, она зарыдала без слез, истерично, беззвучно, а Вивьян, испуганный вторжением матери, неловко кутал свою наготу в одеяло. На Бени в очередной раз напал приступ неудержимого нервного смеха, такое случалось с ней во время сильных потрясений.

— И это тебя смешит? — заорала наконец мадам де Карноэ. — Вон отсюда, оба! Выходите! Вы посмотрите, свиные отродья, как вы посмеетесь!

И, схватив кокосовую метлу, стоящую у стены, ангелом возмездия, изгоняющим Адама и Еву из рая, она принялась изо всех сил хлестать сына как попало, с горящими глазами, стиснутыми зубами и лиловыми пятнами прожилок на щеках. Но, охаживая метлой Вивьяна, она осыпала оскорблениями Бени, и голос ее срывался от злобы.

— С этой шлюхой, с этой грязной потаскушкой, — задыхалась Тереза, — с такой же шлюшкой, как и ее англичанка-мать!

Бени подскочила, и ее рука молниеносно обрушилась на лицо этой сумасшедшей. Нанесенный удар был силен, нос Терезы залился кровью и испачкал руку Бени, она испугалась того, что натворила.

Едва освободившись от побоев матери, Вивьян отступил в глубь хижины и в спешке натягивал на себя одежду.

Оглушенная ударом, Тереза де Карноэ опустила метлу и тыльной стороной ладони вытерла стекающую кровь. Потом развернулась, и дети видели, как она исчезла на дороге, ведущей вниз, к дому.

Она хорошо отомстила за себя. Для начала она устроила большое представление невообразимого нервного припадка с воплями, рыданиями, зубовным скрежетом и прострацией. Следующие два дня она пролежала в постели с компрессами на носу, успокоительными лекарствами и полным отказом от пищи. И наконец, она схватилась за телефон и вогнала в шок все окрестности. От Ривьер-Нуара до Пунт-д'Эсни, от Суйака до Кап-Малере — все, кто имел хоть какое-то отношение к семейству Карноэ, были оповещены об этой мерзости. Тереза поведала о том, что называла своей голгофой, ее голос в нужных местах прерывался рыданиями, она то многозначительно отмалчивалась, то делала выводы и строила догадки, и эти идеально расставленные интонации рассказали гораздо больше, чем было на самом деле. И конечно же, в ее рассказах Бени предстала как рано созревшая извращенная нимфоманка, которая изнасиловала ее невинного Вивьяна, и, мало того, не получив удовлетворения, это вдвойне опасное животное дико обрушилось на его мать. «Взгляните на мой нос, взгляните на мой глаз».

Этот случай в хижине обеспечил всю немногочисленную белую общину на многие недели вперед излюбленной темой для разговоров; были и комментарии, злобные и не очень — это зависело от личных отношений с Лоиком и Терезой де Карноэ. В городе Керпипе, в супермаркете под названием «Присуник» — в островном «Фошоне», куда приезжает местная знать, чтобы купить привезенный из Франции камамбер, — бегали между прилавками и рассказывали эту историю в подробностях. По необходимости к ней добавляли. По выходным на барбекю в биваках [5] Павильоны, предназначенные для выходных дней. на берегу моря можно было много услышать о семье де Карноэ. Матери запретили своим дочерям отныне посещать эту развратную Бени.

С совершенно особым удовольствием Тереза известила свою невестку Морин о поведении ее дочери. Тут она просчиталась, Морин ограничилась равнодушным ответом: «Правда? Это нехорошо. Мне жаль». Остается только гадать, есть ли на свете хоть что-нибудь, что не оставит ее равнодушной.

Реакция со стороны мадам де Карноэ-матери куда больше потешила злобную Терезу. Правда, сначала старая дама не поняла или не захотела понять, о чем ей рассказывала невестка.

— …вы говорите, что Бени была совершенно голая со своим кузеном?

— Да, мама. В хижине.

— А! В хижине… Но почему они были голые? Им было очень жарко? Они играли в краснокожих?

— Нет, мама, они не играли в краснокожих. Я даже не осмеливаюсь вам сказать, чем они там занимались…

— А, они плохо себя вели… Я знаю, моя маленькая Бени иногда непослушна, да еще на пару с Вивьяном… Я отругаю их. Можете не сомневаться… Скажите, Тереза, эта хижина, о которой вы говорите, не та ли это старая хижина, которую мой муж построил в 27-м году?

— Да, мама. Но…

— Она, должно быть, в плачевном состоянии! Незадолго до смерти Жан-Луи собирался построить на ее месте новую. Балки там совсем изъедены червями… Надо сказать Лоику, чтобы он сломал эту хижину, это слишком опасно для детей. Надо им построить другую, попрочнее…