Женевьева Дорманн - Бал Додо

«Бени, детка моя родная, эта брюзга хочет тебе настроение испортить, ты не обращай на нее внимания. Посмотри сюда… ее душа и тело, как подгнившее манго, забытое на дне корзинки, такого же цвета. Я ее давно знаю, глупости в ней больше, чем злобы. Она несчастна. Когда-нибудь я расскажу тебе, как изощренно над ней издевается ее муж, ты только взгляни на него, такой приличный с виду… Не переживай, дитя мое, ты самая любимая из всех дочерей. Сегодня я говорю тебе: не переживай. Как только ты позовешь меня, я буду рядом. И поверь, оттуда, где я сейчас нахожусь, мы всюду дотянемся…»

Потом она исчезла.

Это видение — а это и правда было видение — спасло Бени от печальной участи: осознав вдруг свое горе, она едва не рухнула, рыдая, среди своих чемоданов.

Однако мамаша Люнерец, раздосадованная отсутствующим видом девушки, не отступала:

— А твоего отца-то, по крайней мере, известили?

На что Бени сухо отчеканила:

— Моей бабушке было 88 лет. Мой отец вполне счастлив со своей любовницей на Таити и вряд ли помнит о нас. Вам это хорошо известно. Незачем его беспокоить. Его мать от этого не воскреснет.

Перелет и впрямь не сулил ничего хорошего. В аэропорту Орли контролерша ошиблась и проставила ей не то место. Она хотела сидеть в первом ряду возле двери — там удобнее, можно вытянуть ноги, есть куда склонить голову и поспать, а вместо этого Бени оказалась зажатой между рядами возле прохода на кресле, сломанная спинка которого не откидывается. Мало того, в салон ввалилась веселая и буйная футбольная команда, отправляющаяся на игры на Реюньон. Большинству из них впервые предстояло столь далекое путешествие, и они были взбудоражены. Похоже, они даже обмыли это в баре аэропорта. Шум, толкотня и хохот, они слоняются по проходу, где с краю сидит Бени, и без конца задевают ее плечо, перекрикиваются через весь салон и дурными голосами затягивают традиционный гимн «Большой член Дюдюля». От них несет дешевым вином и несвежими носками.

Доведенная до бешенства, Бени пристегивает ремень, закрывает глаза и затыкает уши, как будто прячется в раковину, как улитка, а самолет тем временем взлетает. Она возвращается на остров своего детства, и ей не впервой испытывать дискомфорт долгого путешествия. С пятнадцати лет она летает из Европы до Индийского океана этим не пригодным для перевозки людей самолетом. Но никогда еще она не чувствовала себя заранее измотанной от предстоящего многочасового перелета в этом затхлом воздухе, с которым даже кондиционеры не справляются, от криков грудных детей, которых мамаши без конца теребят, привлекая к себе внимание, вместо того чтобы дать им успокоительного и убаюкать. На этот раз она заранее задыхалась от мысли об унизительном стоянии в очереди в вонючий сортир с неработающим сливом, о резиновой отраве вместо еды, о долгой стоянке в Найроби, об этой так называемой уборке салона, когда туземцы с хитрой издевкой сначала поднимают пыль, которая оседает на полусонных пассажирах, а потом поливают все вокруг сильной струей удушливой дезинфицирующей смеси, чтобы уничтожить миазмы и заразную вонь белых.

Бени, как обычно, выбрасывает все из головы и пытается представить пьянящую радость завтрашнего дня, когда под крылом самолета, заходящего на посадку, откроются голубая лагуна в форме камеи, плантации сахарного тростника, где малейший бриз вызывает зыбь, темные горы и пестрая толпа индусов, китайцев и креолов, собравшаяся на террасе Плэзанса, чтобы поглазеть на самолет, прилетающий из самой Франции. В этой толпе всегда есть тот, кто ее встречает. Хорошо, если это будет Вивьян, ее любимый кузен, ее любовь с детских лет, ее двойник-мужчина. А если Вивьян не сможет приехать, то это будет Линдси, старый глуховатый креол, он у бабушки и шофер, и садовник, и слуга. И еще он муж Лоренсии, самой старой служанки в доме. Линдси и Лоренсия уже работали в доме, когда пятилетняя Бени переехала сюда со своими родителями. И до тех пор, пока Бени не отправили в школу, Лоренсия ходила за ней по пятам. Она была не просто няней, она уделяла ей куда больше внимания, чем родная мать.

Многое в жизни Бени узнала от нее: колыбельные песни, утешительные молитвы; она рассказывала фантастические истории, от которых в потемках стучали зубы, она раскрыла ей множество колдовских хитростей, заимствованных из дедовских ритуалов вуду вперемешку с католической верой. Бени научилась делать из растений лекарства и яды и теперь знает, как использовать дикую корицу и ракитник, — они очищают и являются неизменным атрибутом индейских погребений; с помощью мадре-какао может извести мышей и крыс и умеет пользоваться семенами дьявольского когтя — любая ведьма имеет их в своем арсенале, они дырявят нутро скверным женам, а свирепых мужей превращают в ягнят.